Довженко

Еще одна мысль стала преследовать его в это время неотступно. Он ощущал, как растут у человечества крылья для выхода в космические пространства. Еще целых пять лет оставалось до того, как ракета Юрия Гагарина окружит планету. Еще и первый искусственный спутник без человека не был выпущен на орбиту и русское слово еще не успело войти в международный лексикон. А Довженко, выступая на Втором Всесоюзном съезде советских писателей 20 декабря 1954 года, говорил уже о том, что человечеству «в ближайшее время» предстоит обследовать «всю твердь солнечной системы… Потому что пришло время это сделать». И он утверждал, что при жизни доброй половины из нас, а может быть даже и девяноста процентов, эта задача будет решена.

Еще через два года, 28 сентября 1956 года, Довженко жирно подчеркнул строчку над заметкой в записной книжке:

«К сценарию о полете в космос».

В заметке говорилось:

«Один из трех пассажиров межпланетного корабля не верит в существование жизни на других планетах. «Современная история» еще даст огромную возможность построения драмы.

Он, этот неверящий, и погиб. Победили Верящие».

И вслед за этой заметкой — привычная команда себе: «Пора уже начинать писать».

Он начал. На столе появилась папка с черновым рабочим названием: «В просторах космоса». В папке стали накапливаться первые заготовки, отрывки, наброски внезапных мыслей. У «трех пассажиров» намечались характеры, Довженко приступал к работе, слушая время, опережая его, привычно устремляясь в будущее.

Тем временем на дверях одной из комнат Мосфильма уже прикрепили табличку: «Поэма о море». Съемочная группа нового фильма получила постоянную комнату. В павильоне начали строить декорации по рисункам Довженко. На утро 25 ноября 1956 года была назначена первая съемка.

Накануне Александр Петрович поехал в Переделкино. Он захватил с собой только что полученную корректуру книги «Избранное». Подходила к концу работа над выпуском собранного им самим тома сценариев, рассказов, публицистических выступлений. Оттиснуты шестьсот семнадцать страниц, и пухлая пачка пахнет типографской краской и керосином.

Довженко работал в своей мастерской, готовился к завтрашней съемке, правил корректуру, готовил к зиме деревья в саду.

Собираясь в город, он почувствовал себя плохо.

Когда к назначенному раннему часу участники съемок входили в мосфильмовский вестибюль, их встретило траурное объявление и окаймленный широкой черной рамкой портрет Александра Довженко.

* * *

«Поэма о море» была поставлена Ю. И. Солнцевой.

В 1959 году Александру Петровичу Довженко за сценарий этого фильма была посмертно присуждена Ленинская премия.

* * *

По Днепру, на котором Довженко всегда умел видеть и ладьи Святослава и запорожские казачьи чайки, проходит теперь теплоход. Он поднимается от Киева к устью Десны, мимо туристских палаток, поставленных на песчаных берегах, мимо стеклянных стен новых пансионатов.

Пестреют грибки пляжей.

Идет теплоход, и на его борту написано: «Александр Довженко».

Он направляется к Чернигову и Соснице, приветствуя гудками «Ракету», которая мчится на Мозырь.

На месте старого Цепного моста, взорванного в войну, построен новый, пешеходный — и, если грянет летний ливень, по этому мосту вторгается с пляжей на самый Крещатик веселая толпа купальщиков. Киев весь стал веселый и пестрый, очень зеленый. Теперь он, вероятно, такой, каким хотел его видеть Довженко.

Теплоход идет.

На него смотрят босые мальчишки, слесари с «Ленинской кузни», дарницкие строители, кибернетики, бухгалтеры, атомщики, старые киевские врачи, сидящие с удочками на деревянных мостках-«сижах», протянувшихся через днепровские отмели к обрывистой глубине. «Александр Довженко» гудками здоровается со вчерашними собеседниками и проходит своей дорогой.

Так шел когда-то в Одессу мимо своих друзей — Александра Довженко и Владимира Маяковского — «Теодор Нетте», заставив обоих думать о хорошо прожитой жизни и о том, что означает бессмертие.

Десять лет спустя после кончины Александра Петровича на студии его имени молодой режиссер Сергей Параджанов поставил фильм, который обошел экраны мира и собрал призы на нескольких фестивалях двух континентов. Рассказывая о своем пути и своих позициях в искусстве, он сказал, что учился у Довженко.

А учился он тогда, когда сам Довженко продолжал жить лишь в своих картинах и книгах.

Ученик не повторял учителя, не занимал у него готовые приемы. Довженко научил его большему: знать, что нужно рассказать людям, думать, искать, стремиться к новому и задавать себе трудные задачи.

Через десять лет после смерти Довженко в одном из журналов появилось сообщение: пионеры в Калинине организовали клуб любителей кино и назвали его именем Александра Довженко. По словам ребят, именно картины Довженко заставили их интересоваться искусством и учат понимать его.

И если на сегодняшних афишах появляются названия «Земли» или «Щорса», это значит, что билеты на сеанс достать будет трудно.