Довмонт. Неистовый князь

– Так что за девка-то вас отвлекала? Какая из себя? Может, приметы какие были? – Довмонт усмехнулся. – Ну, там, кривая на левый глаз или хромая.

– Не кривая и не хромая, – затряс головой горе-сторож. – Стройная, тощая даже. И на русалку похожа. Да, волосы такие… как болотная руда.

– Рыжие, что ли? – князь сразу насторожился.

– Не огненно-рыжие, а такие, темные… ржавые. Ну, говорю же, князь – как руда.

Кунигас пригладил волосы:

– С чего ты ее русалкой обозвал? Она что, с хвостом, что ли?

– Не с хвостом, но… Кожа на спине такая, как чешуя…

– Чешуя?! А, может, шрамы?

– О! Точно, князь. Шрамы! По всей спине. Видать, стегали когда-то девку.

Довмонт и Гинтарс обнаружили Солнышко на берегу реки, на деревянных мостках – пристани, возле которой покачивались четыре утлые лодки. Было место и для пятой, на колышке ветер развевал обрезанные веревки. Девчонка сидела не одна, в компании какого-то малолетки. Видать, того самого, про которого рассказывали кашевары. Услыхав шаги, девчонка – а следом и парень – настороженно обернулись.

– Здравствуй, Сауле, – улыбнулся князь. – Ну, и куда вы дели рыцаря? Отправили вниз по реке на лодке? Да, верно, так и было. Спрошу еще лишь одно – зачем?

– Он защитил меня, – девушка с вызовом зыркнула глазами, большими и блестяще-серыми, как речной жемчуг. – Защитил от своих же. Я просто вернула долг. Поступила по справедливости. Ты можешь за это отдать меня жрецам.

– А меня никому отдавать не надо! – вскочив на ноги, всклокоченный мальчишка живо пустился бежать, только пятки засверкали. Далеко, однако, не убежал – был пойман отрядом воинов во главе с самим Тройнатом.

– Это кто еще? – удивился жемайтский князь. Велев связать мальчишку, перевел взгляд на кунигаса и Солнышко, заулыбался. – Я так и знал, что догоню тебя, Даумантас. Сауле тоже тебе помогает ловить беглеца?

– На пару слов, брат. Вон, хоть к той рябине.

– Это верба.

– Ну, значит, к вербе…

Заинтригованный Тройнат спешился, подошел.

– Не все ли равно жрецам, сколько рыцарей принести в жертву? – тихо спросил кунигас. – Пятнадцать или четырнадцать? По-моему, одним меньше, одним больше.

– Это Солнышко помогла бежать немцу? – сразу же догадался властелин Жмуди.

Довмонт кивнул:

– Она. Сказала, что вернула долг. Эта девчонка ведь нам нужна?

– Нужна, – покивав, великий князь растянул тонкие губы в улыбке. – Что же до беглеца… Жрецам будет все равно. И богам… Пошли к деве.

Оба подошли к мосткам – Сауле все так и сидела, опустив голову и неотрывно глядя в воду. Равнодушная ко всему.

– Эй, Солнышко! Хочу поручить тебе очень непростое и опасное дело. Если страшно, ты можешь отказаться. Я пойму.

– Что за дело? – девчонка дернулась, обернулась. В серых глазищах ее вспыхнула радость.

– Ты ведь заешь многих куршских жрецов? Они ведь еще прячутся по лесам, так?

Сауле усмехнулась:

– Знаю. И они знают меня.

– Так вот, милая. Надо бы, чтобы курши восстали! Громили бы орденские обозы, жгли усадьбы и замки. И уже очень скоро. Ты поняла?

* * *

В полночь взметнулись к небу костры. Четырнадцать рыцарей закричали, корчась от невыносимой боли. Если хорошенько нагреть, человеческий жир вспыхивает быстро, и столь же быстро горит. Лошадей пожалели, не жгли живьем. По знаку криве младшие жрецы проворно перерезали животным горла. Кони повисли на постромках, привязанные к вкопанным в землю бревнам. Запахло жареным мясом, бушующее ярко-желтое пламя, жадно пожирая человеческую и конскую плоть, поднялось высоко-высоко в черное ночное небо. К отцу-месяцу и его дочкам – звездам: Аустре, Аушрине, Вакарине…

Глава 4 Литва

Он жил здесь уже год! В тринадцатом веке! Человек из двадцать первого. Сам, сам себе злой Буратино, ведь если бы не начал ездить, интересоваться, искать, то и не оказался бы в теле первобытного кунигаса из Нальшаная-Нальшан. Не оказался бы. Но ведь нужно было спасти сестру! Хотя бы – младшую… Хотя бы попытаться… Игорь и пытался, но вот… Потерял Ольгу, любимую… и встретил здесь новую любовь, собственную жену – Бируте. Копия Оленьки. Точь-в-точь. Даже привычки одинаковы.

Игорь все же не расслаблялся, беседовал со жрецами, с колдуньями. Ведь если можно сюда, то, наверное, получится и обратно? Только бы знать – как? Пока непонятно было, но молодой человек не опускал руки, искал.

Еще Игорь много размышлял о себе. Кто он вообще такой – заблудившийся во времени странник или юный литовский князь? Аспирант Игорь Ранчис или Даумантас, кунигас Нальшан и Утены? Скорее, больше, все-таки – аспирант. Да, он знал и умел все, что знал и умел Даумантас, но думал и старался поступать по-своему, насколько было возможно, иногда полностью теряя контроль, словно бы проваливаясь в небытие. Шизофрения – кажется, так это называется в психиатрии. Или какое-то пограничное состояние, девиация…