Довлатов — добрый мой приятель

Русскую эмигрантку Риту прекрасно бы сыграла Джоди Фостер. Она родилась в 1962 году, и к моменту, когда наш сценарий был бы готов, ей было 20 лет. Нам казалось, что из молодых актрис она самая утонченная и талантливая. В роли избалованной и нервной Викки мы видели Мерил Стрип. К моменту съемок ей было бы 32-33 года. Роль хозяина дома Джулиана мы предложили бы Роберту Редфорду — выбор Довлатова — или Ричарду Гиру (мой выбор). И, наконец, на роль их сына Дэвида, совестливого гея-вегетарианца, мы единогласно избрали двадцатишестилетнего Toма Хэнкса.

Как прекрасно все складывалось! Классный режиссер, парад суперзвезд и два очень талантливых, но пока (временно) неизвестных эмигрантских сценариста.

Наш фильм забрал бы всех «Оскаров». И за оригинальный сценарий, и за режиссуру, и за исполнение главных и второстепенных ролей.

Мы отправили заявку заказным письмом и стали ждать. И дождались. Вице-президент Эстер Шапиро позвонила Сергею и сказала в чисто американской манере, что хотя ничего более увлекательного она не читала, но, с другой стороны, заявка как-то не совсем вписывается в их планы.

Она будет в восторге, если мы будем продолжать работу над сценарием, но без определенного заказчика и обязательств с их стороны. Более того, нам предоставлена свобода предлагать наш сценарий любому покупателю по нашему выбору.

К тому времени мы уже знали, что шансы пробиться в Голливуд «без приглашения» практически ничтожны. Мы решили не тратить силы и не подвергать себя унижениям. Каждый из нас был закручен в водовороте повседневной жизни, и дорога в Голливуд показалась нам слишком крутой и тернистой. Мы забросили эту идею, да так, что у Сергея не осталось никаких материалов о сценарии, кроме моих и его писем.

Напомню, что я не оставляла себе копий моих писем, и их прислала мне Лена Довлатова, когда она помогала мне писать эту книгу. За что я ей, конечно, благодарна. Но когда вышло первое издание этой книги, Лена сказала, что историю со сценарием я выдумала. Мне это обидно как свидетельство ее низкой оценки моего писательского мастерства — неужели она думает, что я не могла придумать что-нибудь поинтереснее, чем история о неудавшемся сценарии?

Глава двадцатая MасDowell Colony

В 1984 году в издательстве на Сицилии была опубликована на итальянском языке моя повесть «Двенадцать коллегий», а в русско-американском издательстве «Эрмитаж» вышла на русском моя вторая книга «Под знаком четырех».

Вооружившись ими, в феврале 1985 года я подала документы в артистическую «колонию», называемую . Это своего рода дом творчества писателей, художников и композиторов. Находится колония в городе Питерборо в штате Нью-Гэмпшир, в полутора часах езды от Бостона на машине. Это совершенно волшебное место. В сосновом лесу стоит викторианский деревянный дом с колоннами и башенками, а вокруг него на довольно большом расстоянии друг от друга разбросаны домики — индивидуальные студии, где живут и работают «колонисты». У композиторов — студии с роялем. У художников — (то есть окна в крыше). У писателей — только письменный стол, камин и кресло. В этих студиях есть и спальня, и крошечная кухня, хотя никто никогда ничего не готовит. В студиях нет ни телевизоров, ни телефонов, и на дверях висит просьба не стучать в дверь до половины седьмого вечера. Утром колонисты собираются в центральном доме на завтрак и выбирают из обширного меню ланч (любое разумное желание удовлетворяется). В час дня подъезжает к студии машина, и на крыльцо ставят корзинку с заказанным ланчем. А в половине седьмого вечера обед при свечах — снова в большом доме. Тут уж колонисты всласть общаются.

После обеда можно пойти в город в кино, можно навестить друг друга, иногда кто-то объявляет, что закончил картину, скульптуру, рассказ, поэму или сонату — все приглашаются в его (ее) студию посмотреть или послушать. Самое главное, что проживание в этих райских условиях — бесплатное для тех, кто находится в стесненных материальных обстоятельствах. Основал эту колонию в 1896 году Эдвард МакДоуэлл и его жена Мариан. Эдвард МакДоуэлл был композитором. Исполняли его произведения редко, он всю жизнь преподавал и жил на мизерную зарплату. Мариан была из очень богатой семьи, но гордый МакДоуэлл не хотел пользоваться ее деньгами. Когда он заболел и оставил преподавание, они купили в Нью-Гэмпшире землю с лесными угодьями, и Мариан построила ему студию, чтобы он мог там сочинять музыку. Но он уже был так болен, что работать не мог. И тогда им пришла в голову мысль пригласить в эту студию молодого начинающего композитора, чтобы он сочинял, не зная материальных и бытовых забот.

Теперь в колонии больше двадцати студий, в которых живут и работают композиторы, писатели и художники от двух недель до двух месяцев, в зависимости от того, сколько хочет и может прожить там колонист.