Доверься врагу

– Это психическое заболевание, может быть, достаточно безвредное на начальной стадии, но дающее человеку право на инвалидность. Скажем, ребенок, ученик школы при возникновении такого заболевания начинает, как семечки, щелкать самые сложные математические задачи, но неспособен при этом выучить простую грамматику родного языка. Или все наоборот – учит язык, но не понимает математики. При синдроме Аспергера в более тяжелой форме человеческий мозг, который у обычного человека работает на семь-пятнадцать процентов своих возможностей, загружается почти полностью. Но при этом способен решать только одну предельно узкую задачу, и ни на что больше не годится. То есть синдром Аспергера штампует малограмотных гениев. Или, говоря иначе, зомби, которым ставится конкретная узкая задача, и они выполняют ее, ни на что не обращая внимания. Это необязательно террорист-смертник, хотя для кого-то такое направление очень важно. Но не думаю, что ради создания смертников стоило тратить столько сил, когда можно было бы обойтись несколькими десятками регулярных инъекций наркотиков. И Мажитов преследовал иную цель. По большому счету, включение мозга хакера даже не на стопроцентную, а хотя бы на половинную природную мощность может дать любой бандитской группировке миллиардные прибыли, а любой разведке мира – неограниченный доступ к любым интересующим ее данным. Болезнь эта в мире принимает все больший размах, уже перестает быть редкой, и ее старательно изучают. Беда заключалась в том, что ранее невозможно было предсказать, в какую сторону повернется мышление больного. А Мажитов научился это делать. То есть он создал препарат, создающий гениальных зомби, непригодных для нормальной жизни, но выполняющих задачи, которые по плечу только мощнейшему суперкомпьютеру. Грубо говоря, он брал человеческий материал, уже имеющий ярко выраженную зацикленность на каком-то деле, и при помощи препарата доводил человека до возникновения у того синдрома Аспергера.

– Серьезная вещь… Я где-то слышал, что такие изыскания велись еще при Сталине.

– И при Гитлере. Велись, но безрезультатно. «Альфу», как и нас, не может не волновать факт обладания нашим возможным противником оружием психотропного и психотронного действия, хотя пока разговор идет только о психотропном. И не только о препарате Мажитова, но и о других, которые испытывались на гражданах России пока еще только пробным порядком. Если есть у противника, должно быть и у нас. Хотя бы для того, чтобы суметь выработать защиту. И при этом желательно не допустить утечку за границу материалов по тем разработкам, что Мажитов вел самостоятельно. Их, кажется, несколько… Понимаешь, что может произойти в случае применения против нас этого оружия в то время, когда сами мы им не располагаем?

– Неприятности.

– Вот-вот. Неприятности крупные… И мы ищем возможность этих неприятностей избежать. Можем мы при этом рассчитывать на отставного полковника спецназа военной разведки, который всю свою предыдущую жизнь посвятил именно задачам, которые мы сейчас стремимся решить?

– Думаю, что можете. Если мне что-то будет активно не нравиться, я предупрежу о своем желании выйти из дела. И постараюсь сделать это с наименьшими потерями для вас.

– Значит, будем работать. Ты обещал вечером позвонить Актемару Дошлукаеву. Позвони. Наверняка будешь разговаривать и с Джабраилом. Осторожно с ним. Вида не подавай и постарайся не обидеть, потому что, кроме подозрений, на него мы ничего не имеем. Так, несколько странных фраз, которые пока нельзя оставлять без внимания.

– Сделаю. И Тамиле тоже скоро звонить буду. Меня уже доставал капитан Шингаров…

– Я в курсе. Мы тебя слушаем.

– Ладно. Сейчас у меня гость подъехал. Местный приходской священник. Как только уедет, начну звонить по всем адресам.

– До связи.

– До связи.

* * *

Священник всегда с уважением отзывался о чаепитии у отставного полковника Семиверстова. Тот действительно чай заваривать умел, и это не мог не оценить всякий, кто пьет не только водку. Между делом Сергей Палыч в подробностях пересказал отцу Василию все, что поведал ему капитан Шингаров, добавив дополнительно кое-что из того, что сам знал о психотронном и психотропном оружии еще со времен своей службы, но, естественно, ни словом не обмолвился о том, что он уже случайно добрался до самого виновника происшествия – Актемара Баштаровича Дошлукаева. Это даже священнику знать было ни к чему, потому что тот, кто не знает лишнего, лучше спит и дольше живет. И без того рассказ отставного полковника мог любого нормального человека лишить спокойного сна, потому что каждый мог бы оказаться на месте жертв создаваемого в чеченской лаборатории оружия. Но о предложении капитана выйти на связь с обладателем материалов из сгоревшей лаборатории и тем самым подставить друга, снова взявшего в руки оружие, сказать все же было необходимо.