Доверься судьбе

На сей раз он поднял взгляд. На лице его отразилось удивление.

— Неужели мое восхищение кажется вам чересчур навязчивым?

Клэр заставила себя успокоиться.

— Нет. Просто слегка… дежурным.

— А, понятно. Вы думаете, я обращаюсь так с любой женщиной. — В глазах его вновь заплясали чертики. — Вы ошибаетесь.

Ну конечно, так он и сознается! — подумала Клэр. Да и вообще, как будто это имеет значение.

Йод немилосердно жег, но Маркос оказался непреклонен. Обработав рану, он ловко перевязал колено и наконец отпустил страдалицу.

— Завтра можете снять повязку, чтобы рана лучше затягивалась.

Клэр осторожно наступила на больную ногу и состроила недовольную гримасу.

— С восьми лет не. щеголяла разбитыми коленками!

— Ничего. Длинная юбка или брюки, которые в наши дни женщины носят сплошь и рядом, избавят вас от смущения.

Клэр вскинула взгляд на отражающееся в зеркале смуглое лицо Маркоса. С чего бы это ядовитый сарказм?

— Вы что, не любите, когда женщины носят брюки?

— Предпочитаю, чтобы женщины одевались как женщины, — подтвердил он. — Спросите любого мужчину — всякий вам то же скажет.

— Но Элеана-то ходит в брюках, — не удержалась от укола Клэр. — Не понимаю, как вы, при ваших-то взглядах, ей это позволяете, не говоря уж обо всем остальном!

— Я же сказал «предпочитаю», а не «требую», — последовал хладнокровный ответ.

Устыдившись, Клэр обернулась к нему.

— Простите. Я ляпнула не подумав. Вчера вы сказали, она только недавно из школы?

Маркос улыбнулся, но короткой и невеселой улыбкой.

— Ее выгнали из школы за поведение, позорящее доброе имя любого уважаемого заведения.

— Но не за прическу же и манеру одеваться!

— Прическа и манера одеваться — мелочи по сравнению с посещением самого злачного ночного клуба в городе. Причем, похоже, не впервые. На сей раз ее задержала полиция, когда она с компанией ввалились туда в поисках наркотиков.

Клэр ахнула.

— Не хотите же вы сказать, что Элеана на самом деле их употребляет?

— Она уверяет, что нет.

— И вы ей верите?

Маркос пожал плечами.

— Сам не знаю, чему верить. Словами не передать, до чего я сожалею, что поддался на уговоры и отправил Элеану в Швейцарию. Ее образование было достаточно полным и без этого «завершающего штриха», на котором она так настаивала.

— Наверняка она оказалась не единственной заблудшей овечкой, — предположила Клэр.

— Если вы имеете в виду, одна ли она сбежала из школы той ночью, то нет. С ней попались еще две ее одноклассницы. Американка и англичанка. Их тоже отослали домой.

— Понятно. — Как ни глупо, но Клэр было ужасно стыдно за свою соотечественницу. — Боюсь, вам от этого не легче.

— Что верно, то верно, — согласился Маркос. — Здесь-то справляться с этой взбалмошной девчонкой приходится именно мне. Пока она живет тут, я еще могу требовать, чтобы, она подчинялась определенным правилам поведения, но, как ни крути, моя власть над ней весьма ограничена. И если она вздумает бунтовать открыто, чем я отвечу? Не в угол же ее ставить!

— Да, она уже не ребенок.

— Ей восемнадцать, — сообщил Маркос. — Пора бы уже о своей семье и о детях задуматься!

— Но брак отнюдь не предел мечтаний каждой женщины. — Клэр чувствовала, что обязана возразить, хотя слабый внутренний голос предательски нашептывал: а что, если Маркос в чем-то прав?

Жгучие черные глаза скептически оглядели ее.

— Вы собираетесь прожить всю жизнь в одиночестве?

— Этого я не говорила. Все зависит от того, встречу ли я человека, за которого захочу замуж.

— И который вдобавок сам захочет на вас жениться.

— Безусловно. — Насмешка, пусть и достаточно беззлобная, настроила Клэр на воинственный лад. — Два сердца, нашедшие друг друга. Мужчина, которого стоит ждать.

— Сердца играют в этом лишь строго отведенную им роль, — невозмутимо возразил Маркос. — О разуме и о теле тоже нельзя забывать. Женщина, на которой я женюсь, должна удовлетворять всем моим запросам — как духовным, так и физическим.

— Типичное мужское самомнение! — взорвалась Клэр, не в силах терпеть его тон самодовольного превосходства. — Поделом вам будет, если… — Она осеклась, заметив, как заблестели у него глаза, и догадавшись, что ее нарочно дразнят. — Поделом вам будет, если вам натянут нос! — Однако врожденное чувство справедливости заставило ее печально добавить: — Хотя, должна признать, это вряд ли.

Похоже, Маркос откровенно развлекался.

— Так вы признаете, что такому, как я, трудно отказать?

— Признаю, что за вас играет не только внешность, мистер Стефанидес, — с намеком ответила девушка.

Если она намеревалась слегка сбить с него спеси, то не преуспела. Маркос легким пожатием плеч отмел эту колкость.

— Что бы там ни считала Олимпия, происхождение женщины, на которой я женюсь, не будет играть никакой роли. Как я уже говорил вам утром, сословные отличия всего лишь дань прошлому, к которым лично я не питаю никакого пристрастия… А значит, мне остается только внешность, о которой вы только что упомянули. Внешность, от которой вскипает и ваша английская, и ваша греческая кровь. Или вы по-прежнему станете отрицать это?