Доверься сердцу

– Хорошо, не будем торопиться… Поговорим об этом немного позже. А сейчас, простите, я займусь ужином. Франц обожает мой творожный пирог. Почему бы вам пока не занять себя чем-нибудь? Полистайте книги по живописи, посмотрите телевизор.

– А не могу ли я чем-нибудь помочь?

– Ах, обманщик! Вы же говорили, что ничего не умеете. – Как видно, она решила немного поддразнить его.

– Но вы же не поверили… Что ж, теперь буду держать язык за зубами.

– Прекрасно! Ну, великий кулинар, снимайте пиджак и этот несносный галстук. Будем надеяться, что вам удастся почистить овощи, не причинив себе вреда.

Петер с энтузиазмом засучил рукава.

– Готово! – торжественно объявил он пятнадцать минут спустя.

Конечно, только полный глупец может получать удовольствие, занимаясь чисткой овощей. Но это случилось… Причем он испытывал гораздо больше гордости, чем тогда, когда заключал выгодную в финансовом отношении сделку. Оказывается, держать в руках кастрюлю с умело очищенным картофелем намного приятнее, чем, допустим, конверт с только что приобретенными акциями.

– Что еще делать? – спросил он с нетерпением.

Илона окинула его испытующим взглядом.

– Пожалуйста, нарежьте картофель соломкой. Не знаю, найдется ли мужчина, который в состоянии сделать это как полагается, – добавила она с улыбкой. – У них почему-то получается всегда или слишком толсто, или слишком длинно. Наверно, это фаллический комплекс.

– Вы имеете в виду комплекс неполноценности? – парировал Петер, смущенно улыбаясь.

Все это время он испытывал такое возбуждение, что ни о каком комплексе неполноценности не могло быть и речи.

– Но разве у зигфридов он бывает? – спросила она, ставя пирог в духовку.

– Какая грубая лесть!

– Нисколько. Достаточно взглянуть на вас в профиль. Как все художники, я – немножко физиономистка, Петер.

– Комплексы есть у всех, Илона. Просто некоторые умело скрывают их.

Она вдруг насторожилась.

– Вы серьезно? Так что вы прячете под маской своей респектабельности?

Он хитро посмотрел на нее.

– Узнаете, если расскажете о себе.

Илона весело рассмеялась. Вот уж поймал так поймал. Да, этот «крутой банкир» нравился ей все больше и больше. Он вовсе не тот самоуверенный сноб, каким, честно говоря, показался ей при первой встрече. Неприступность и махровый консерватизм – лишь фасад, за которым скрываются прямота и безыскусность. А его манера с серьезным видом подшучивать над собеседником просто неподражаема.

Может быть, поэтому она чувствует себя с ним совершенно свободно? Не то что с этим занудой Ульрихом… И это тоже очень важно – ведь полноценный секс без раскованности партнеров невозможен.

Наблюдая за пирогом в духовке, она в мельчайших подробностях продумывала план своих дальнейших действий.

Если Петер Адлер станет ее любовником, – а в этом еще нельзя было быть до конца уверенной, – она разрешит ему предохраняться пару месяцев, а затем скажет, что собирается пить противозачаточные таблетки. Вряд ли он будет против. Илона не помнила ни одного мужчины, который отказался бы от так называемого естественного секса.

И тут, представив Петера в своих объятиях, она вдруг почувствовала сильное, нетерпеливое возбуждение.

Обычно для Илоны не имело значения, сколько пройдет времени, прежде чем она затащит мужчину в постель. Ей даже нравилось затягивать процесс обольщения.

Но теперь она не хотела и думать о том, что после ужина Петер отправится в какой-то там отель. Отпустить его, позволить ускользнуть в сгущающиеся сумерки? Ни за что! Он нужен ей здесь, в ее доме, сегодня же…

Теперь она знала, что не услышит отказа. Если бы Петер по-прежнему избегал ее, то не поехал бы с ней в Альпы и уж, конечно же, не принял бы приглашения на ужин. Но опасение, пусть небольшое, совсем крохотное, – что добыча в последний момент ускользнет из ее цепких лапок, – все же существовало. Нет, все-таки с грубоватым, откровенно чувственным Ульрихом было проще.

Илона бросила опасливый взгляд на Петера, и сердце ее учащенно забилось. Скоро придет Франц. Если она хочет добиться своего, нечего терять время на разговоры.

– Послушайте… А вам действительно так уж необходимо вернуться в гостиницу?

Петер затаил дыхание. Эта женщина сказала то, что он так мечтал услышать. А что, если она его просто разыгрывает?

– Не хотел бы вас стеснять. – Он застенчиво потупился. Как приятно разыгрывать недотрогу, зная, что дело, в сущности, в шляпе!

– Ну что вы, – проговорила Илона, доставая из холодильника отбивные. – Я всегда могу лечь в комнате для гостей.

Петер едва сдержал улыбку. В комнате для гостей? Разумеется, моя прелесть. Он готов был подыгрывать ей и дальше, – до тех пор, пока в конце концов не получит того, за чем пришел.

– Ну… если это вас не стеснит… А когда появится ваш шеф?

Наморщив свой слегка вздернутый носик, Илона недовольно посмотрела на Петера.

– Пожалуйста, называйте его просто Франц.

– Хорошо. Так когда же?

– Не позже семи. Он знает, что обычно я управляюсь к половине восьмого, и любит выпить где-нибудь пару кружек пива перед ужином. А почему вы спрашиваете?