Доверься мне (ЛП)

— Она тренирует волейбольную команду в школе, — добавляю я.

— Ты тоже играла? — спрашивает Дженни, забавляясь.

Оливия кивает.

— С шестого класса до последнего курса университета.

Дженни складывает губы в трубочку. Ее плечи вздрагивают, а из носа вырывается маленький смешок. Я прячу улыбку за ладонью и смотрю в свою тарелку, стараясь не рассмеяться.

Взгляд Оливии мечется между нами.

— Что?

— Просто… — Дженни дергается вперед, когда из нее вырывается небольшой смешок. — Я имею в виду… — хихикает, — ты вообще можешь… — прикрывает рот, — дотянуться до сетки? — она разражается смехом в тот самый момент, когда это делаю я, мы оба опрокидываемся на стол, и мама дает подзатыльник мне, хотя сказал это не я.

Глаза Оливии сужаются, и она скрещивает руки на груди.

— О, я вижу. Вы, Беккеты, одинаковые.

— Засранцы? — предполагает мама. — Да, вся вина на их отце, не на мне.

— Будь вежлив со своей девушкой, Картер, — говорит Хэнк с другого конца стола, протягивая Дублину кусок пепперони. — Иначе она не согласится попробовать хоть что-то интересное из книги, что мы сейчас читаем.

Мне требуется целых пять секунд, чтобы полноценно осознать его слова, а к тому времени Оливия уже подавилась.

— Хэнк! — кричу я, поглаживая Оливию по спине.

— О-о-о, — бормочет он. — Дублин, я опять облажался.

Единственная причина, по которой я сейчас слушаю, как директор школы Оливии рассказывает о том, как он рад Каре — это моя безумная любовь к этой женщине.

Я видел ее три часа назад, когда она поцеловала меня на прощание в своей кровати, где мы спали прошлой ночью, чтобы она смогла собраться на работу рано утром. Я практически сразу же уснул еще на полтора часа, проснулся, сожрал большую часть ее кухни, а потом заказал доставку продуктов, потому что почувствовал вину. Прошло три часа, а я все еще не готов попрощаться с ней на следующие пять ночей.

— Когда-то я был молодым, — говорит мне Рэй. Он попросил меня называть его Рэй. — Судя по фотографиям с последних выходных, вы двое, кажется, очень близки, — он играет бровями, что довольно странно, ведь он босс Оливии. Кроме того, я немного обеспокоен его последним комментарием.

— Это проблема? Наши фотографии? Поцелуи? — черт, я никогда не думал об этом.

Он отмахивается от меня, когда мы подходим к дверям спортзала. Я вижу там Оливию, окруженную кучей парней выше ее ростом даже тогда, когда она на каблуках.

— Личная жизнь Оливии — это ее личное дело. Она имеет полное право на близкие отношения, просто так вышло, что ее фотографируют. Она не будет наказана за это, пока все остается в рамках закона и приличия.

Я киваю, а в горле что-то сжимается.

— Законно и в рамках приличия, принял, — это звучит достаточно легко, но я, если честно, слегка дикий, когда дело касается любви к Оливии. Мне придется приложить все усилия, чтобы сохранить все в тайне, когда мы на людях.

— Дети здесь любят ее, и не секрет, что ей было нелегко, поскольку она не сильно их старше. Многие из них видят в ней друга, того, кому они могут довериться. Я бы сказал, что с тех пор, как вы двое предали ваши отношения огласке, она стала получать больше внимания и подколов, но мисс Паркер знает, как обращаться с этими детьми.

Я сдерживаю смех. Да, она умеет с ними обращаться. Достаточно вспомнить пацаненка, которого она грозилась засыпать землей за то, что он назвал ее зайчиком с шайбой. Но я не буду об этом говорить.

Вместо этого я говорю: «Спасибо, что проводили меня сюда. Оливия всегда говорит о том, как ей нравится у вас работать», — эти слова еще ни разу не сходили с ее уст, но лицо Рэя светится, так что сегодня я явно заботливый парень.

Я проскальзываю в дверь, облокачиваясь на нее прежде, чем она успевает закрыться, и наблюдаю за работой Оливии. Иногда я узнаю о ней самое интересное тогда, когда она не знает, что я за ней наблюдаю.

Волейбольная сетка поднята, Оливия держит мяч на бедре, а в ее свободной руке — планшет. Рядом несколько мальчиков возятся с мячами.

— Если вы стесняетесь, так и скажите. Не беспокойтесь об этом, мисс Паркер, — белокурый паренек трижды стучит волейбольным мячом по полу, прежде чем бросить его в баскетбольную сетку. Он отскакивает от бортика, к моему удовольствию. — Если вы все это время себя накручивали…

— Я себя не накручивала, — сухо отвечает Оливия, опуская мяч, и делает какие-то пометки в своем планшете. — Не хочу ставить в неловкое положение тебя. Не хочу задеть твое мужское эго. Я знаю, какие вы чувствительные в подростковом возрасте.

— Мне восемнадцать. Я мужчина.

— Точно. Как я могла забыть?

— Вы всегда говорите, что умеете играть, но никогда нам этого не показывали, — начинает другой мальчик. — Звучит так, будто вы выдумываете.

— Ты не заставишь меня играть с вами, — чертовски верно. Но Оливия очень легко поддается на провокации, так что…

— Слушайте, если это потому, что вы…

Оливия опускает ручку на планшет и смотрит на мальчика, продолжающего говорить, таким мрачным взглядом, что даже мне становится страшно.

— Серьезно? Шутки про рост? Опять?

О-о.