Доверься мне

Так же, как и прежде, я прислонилась к стене напротив двери. Затем сползла спиной вниз по ней и опустилась на пол. Там и сидела, прислушиваясь к шуму голосов, в котором ничего не могла разобрать. Некоторое время спустя родители Спенсера вышли из комнаты. Мистер Косгроув покосился на меня сверху вниз, недовольно скривив лицо.

– Здравствуй, Доун, – произнесла миссис Косгроув, и я перевела взгляд с неподвижной гримасы ее мужа.

В отличие от него она смотрела на меня тепло и открыто. Хотя мать Спенсера была сильно накрашена, под глазами у нее я заметила темные круги.

– Не хочешь пойти с нами вниз?

В горле пересохло, и я сглотнула, постаравшись улыбнуться, потому что не имела ни малейшего представления, что в принципе тут делала. Никогда еще я не чувствовала себя настолько нежеланным гостем.

– Если вы не против, я бы лучше осталась здесь, – тихо сказала я.

Опираясь спиной на стену, за которой находился Спенсер, я по какой-то причине ощущала себя… в большей безопасности, если в этом вообще есть смысл. Мне хотелось быть с ним. Так близко, как он позволил. Пусть это и означало, что нас разделяла стена.

– Конечно. Дай нам знать, если что-то понадобится, – добавила миссис Косгроув. После этого она взяла под руку своего супруга и повела его по коридору в направлении лестницы.

Время шло. Я слышала голос Спенсера и тихие всхлипывания Оливии. Подтянув колени к груди, я обняла их руками. Рано или поздно на второй этаж вернулась миссис Косгроув и принесла мне стакан своего горячего шоколада. Я благодарно ей улыбнулась, притом что меня не покидало чувство, что ей самой горячий шоколад требовался намного больше, чем мне.

– Спасибо, что приехала с ним, – произнесла она и мимолетно потрепала меня по плечу. – Он наверняка этого не признает, но я думаю, ему идет на пользу то, что у него есть человек, с которым можно об этом поговорить.

С этими словами она снова оставила меня одну. Не сводя глаз с шапки сливок, я покачала головой.

Если бы она только знала.

Спенсер хоть и говорил со мной, но не о своей семье. Мы обсуждали все, кроме Оливии. В последние недели я категорически запретила себе доставать его расспросами. Что касалось этой темы, у нас действовала негласная договоренность.

Я выпила шоколад, позволив ему согреть меня изнутри. Ноги затекли, а попа начала болеть от долгого сидения на полу, но мне было все равно. Единственное, что имело значение, – это то, что Спенсеру не придется ехать домой одному. Слишком хорошо я помнила, каким измученным он выглядел в прошлый раз, и до сих пор ощущала отголосок боли, которую вызывал во мне его вид.

Поздно ночью дверь в комнату Оливии распахнулась. В моем поле зрения появились ноги Спенсера. Я подняла на него взгляд, не уверенная в том, как он себя сейчас чувствовал, нуждался во мне или нет.

– Ты еще здесь, – тихо сказал он. Глаза у него потемнели. Спенсер казался бесконечно измотанным. Там, где обычно всегда виднелся по меньшей мере намек на улыбку… не было ничего. Он словно выдохся. Как будто всю его жизненную энергию высосали за несколько часов.

– Я ждала тебя, – прошептала я, боясь разбудить Оливию.

Спенсер смотрел на меня непроницаемым взглядом. Затем без единого слова пошел по коридору. Я быстро вскочила и побежала за ним. Он спустился вниз по лестнице, чтобы попрощаться с родителями. От настроения между ним и отцом веяло ледяным холодом, в воздухе повисло ощутимое напряжение, которое пыталась исправить мать. Стало ясно, насколько в этом отношении сын походил на нее. Среди наших друзей он тоже всегда был тем самым человеком, который сглаживал углы, если ситуация накалялась. Я узнавала в Спенсере многое, что он перенял от матери.

Миссис Косгроув обняла и меня тоже, когда мы прощались. Все это как будто промелькнуло мимо меня на огромной скорости. После того как мы вышли, Спенсер закинул руки за голову и пару минут просто стоял возле дороги. Закрыв глаза, он делал глубокие вдохи и выдохи. А я наблюдала за тем, как поднималась и опускалась его грудь.

На обратном пути я его за руль не пустила. Встала со скрещенными руками перед водительской дверью. Думаю, у него уже не осталось сил на меня злиться – он сам отдал ключи. Так же, как и тогда, во время поездки он не открывал глаз. Не знаю, спал ли он или притворялся, но мне это было и не важно. Главное, что он получил немного покоя.

Я медленно ехала обратно в Вудсхилл и потратила на это два с половиной часа. Было почти три часа ночи, когда я повернула на улицу Спенсера и припарковалась. И уже собиралась его будить, как внезапно он сам быстро отстегнул ремень.

– Можешь опять взять машину в общежитие, – сказал он. – Я заберу ее завтра. Или послезавтра.

Вытащив ключ из замка зажигания, я качнула головой:

– Сейчас я тебя одного не оставлю.

Рот у Спенсера открылся, после чего опять захлопнулся. Он откашлялся, стараясь избегать моего взгляда.

– Мне бы хотелось, чтобы ты поехала домой.