Доверься мне

После того, как я, по ощущениям вечность, колотил в ее дверь и оборачивался, чтобы убедиться, не стоит ли кто за спиной, чтобы надрать мне задницу, я наконец-то услышал шаги и дверь открылась.

— Все в порядке? — спросила она самым сексуальным голосом, который я когда-либо слышал.

Повернувшись спиной к двери, я стал рассматривать растрепанную Эвери.

Медно-рыжие, спутанные клубком, волосы свисали на плечи, касаясь загорелой кожи её рук. Не думаю, что когда-нибудь видел её в рубашке с коротким рукавом. Мой взгляд, сам по себе, бродил по её телу и остановился, наслаждаясь тем, как тонкая рубашка обтягивала её вздымающиеся груди. Не знаю, откуда у меня взялось такое чувство воли, но я заставил себя оторвать взгляд и посмотреть на её пылающее лицо.

Внезапно, не понимая какого черта делаю, я криво улыбнулся и сказал. — Нет, но случится через 15 минут.

— Ч-ч-что? — она отошла в сторону, когда я проскользнул мимо неё. Все квартиры были одинаковые, так что я знал, где находилась кухня, но бегло осмотрел гостиную. Мебель выглядела новой — диван и темный журнальный столик. Чёрный стул луна стоял рядом с телевизором. На стенах ни одной картины. Стул, возможно, был самой личной вещью в комнате.

— Кэм, что ты делаешь? Сейчас восемь утра.

— Спасибо, что сообщила. Это единственное, что мне никак не дается: угадывать время.

Она плелась за мной, и я чувствовал, как она взглядом прожигает мне спину. — Почему ты здесь?

— Готовлю завтрак.

— А на своей кухне не можешь этого делать?

— Моя кухня не такая интересная, как твоя. — Я положил яйца и хлеб на стойку и повернулся к ней. Протирая глаза, она выглядела так чертовски мило, и хотел бы я быть одет в что-то более приличное, чем треники и футболку, я даже не был уверен, что они были чистыми. — А Олли дрыхнет на полу в гостиной.

— На полу?

— Ага. Лицом вниз, храпит и пускает слюни. Не очень аппетитная атмосфера.

Она быстро улыбнулась и так же быстро улыбка пропала. — Ну, как и в моей квартире.

Я сложил руки, облокотившись на столешницу. — Не знаю, не знаю… — Я позволил взгляду блуждать по её изящному телу. Её набухшие соски, торчащие через рубашку, умоляли, чтобы их касались, облизывали, целовали, и Бог знает, что еще я бы с ними сделал. Во мне проснулась похоть, и я почти сделал шаг к ней навстречу. — Твоя кухня, в эту секунду, очень аппетитно выглядит.

Она покраснела. — Я никуда не пойду с тобой, Кэм.

— Я разве тебя о чём-то сейчас спросил? — усмехнулся я. — Но со временем ты передумаешь.

— Ты бредишь.

— Я полон решимости.

— Это раздражает, — парировала она. Её карие глаза сверкнули.

— Большинство сказали бы, что это удивительно.

Она закатила глаза. — Мечтать не вредно.

— Я бы так не сказал. — Я повернулся к плите. — А еще я принес бананово-ореховый хлеб. Сам испёк.

Повисла пауза. — У меня аллергия на бананы.

Я развернулся. — Ты издеваешься?

— Нет. У меня аллергия на бананы.

— Какая жалость. Ты не знаешь, от чего отказываешься. Бананы делают мир лучше.

— Ну не знаю.

Вот блин. Видимо она смогла противостоять моему бананово-ореховому хлебу. — На что еще у тебя аллергия?

— Кроме пенициллина и парней, вламывающихся в мою квартиру? Ни на что.

— Хорошая шутка юмора. — Я повернулся и нагнулся, открывая ближайшие шкафы. — Сколько слабых, не таких самоуверенных парней погубил твой язычок?

— Видимо не достаточно. — Она громко вздохнула. — Я сейчас вернусь.

Я понятия не имел, что она задумала, но сомневался, что она собиралась сбежать из квартиры. Мурлыкая себе под нос мелодию, я нашёл кастрюлю, чтобы сварить яйца, и налил в нее воды. Поставил её на плиту и зажёг огонь. Я слышал её шаги в спальне, они были тяжелее, чем я думал. Прошло пару минут, и я повернулся к дверному проему. Вполне возможно, что она закрылась в своей комнате.

Чёрт.

— Ты что там прячешься? — громко крикнул я. — Потому что я приду и вытащу тебя оттуда.

— Не смей заходить сюда! — крикнула она.

Я негромко рассмеялся. Как бы мне не хотелось воочию увидеть, чем она там занималась, перспектива оказаться в больнице меня не радовала. — Тогда поторопись. Мои яйца ждать никого не будут.

К тому времени как она вернулась, я нашел тёртый сыр и решил, что она не откажется от глазуньи с сыром. Я молчал, хотя знал, что она сидела сзади, сверля меня взглядом.

— Кэм, почему ты здесь? — наконец-то спросила она.

— Я уже сказал. — Я выложил яичницу на тарелку и поставил ее на маленький столик у стены. — Хочешь тост? Подожди. У тебя есть хлеб? Если нет, я могу…

— Нет. Тост мне не нужен. — Она смотрела на меня, широко раскрыв глаза. — Тебе больше некому надоедать?

— Есть масса людей, которых я мог бы осчастливить своим присутствием, но я выбрал тебя.

Она шевельнула губами, но не сказала ни слова и развернувшись на стуле, уселась, подтянув ноги к груди, и взяла вилку. — Спасибо, — пробормотала она.

Я поднял брови. — Хотелось бы верить, что это искренне.

— Искренне!

Я развернулся к плите. — Что-то я в этом сомневаюсь.

Последовали пару секунд тишины, а потом: — Я благодарна за яичницу. Просто не ожидала увидеть тебя здесь… в восемь утра.