Доверься мне

– Ну… – не зная, как начать, протянул он, – это не просто, Лен. Я… даже не совсем понимаю, как тебе это рассказывать, чтобы ты поняла. И не убила меня ненароком, – при этих словах грустная улыбка появилась на его лице, и он вздохнул. – Я Димку знаю дольше, чем ты, и, наверное, мой взгляд на те отношения, которые существовали в их семье, будет очень разниться с твоим. Но ещё со школы, когда мы были в средних классах, у Димы с его мамой началась какая-то непонятная война, – он остановился, поднес бокал к губам, сделал маленький глоток и после продолжил: – Ты ведь и сама знала, что Анна Тимофеевна, да будет ей земля пухом, была очень властной женщиной. И, если её муж однажды смирился с этим, то Димон всегда и во всём шёл наперекор. Я не помню ни одного случая, чтобы он согласился с ней хоть в чём-то. За это, кстати, она очень часто наказывала его. И ремнём ему доставалось не раз, и на горох коленками его ставили, и денег его лишали – это уже когда мы перестали быть детьми. То, что Димка пошёл по стопам отца, было прогнозируемо. Медицина ему и самому нравилась. Но, заметь, кардиологом он не стал, как настаивала Анна Тимофеевна. Короче говоря, если мама Диме говорила: «Надень белую рубашку!», Дима обязательно надевал чёрную, причём демонстративно. Но это хотя бы было безобидно. А когда мама начала Диме будущую жену подбирать, вот тут и началось самое печальное. В общем-то, были среди претенденток и хорошие девчонки – умницы, красавицы. Димон всех их доводил до белого каления и избавлялся при первом же удобном случае. Ему же искали не просто жену, барышня должна была быть уж если не из известной, то хотя бы из состоятельной семьи. Сама знаешь, фамилия Косьянов на слуху не только в медицинских кругах. Но Дима ведь решил, что по-маминому никогда не бывать и…

– И поэтому появилась я? – не дав Алексею закончить, тихо спросила Ленка. – Хорошо помню, как первые несколько лет Анна Тимофеевна ко мне относилась, – горько ухмыльнувшись, она продолжила: – Если бы не Николай Семёнович, она бы меня со свету ещё в первый год сжила. Но он как-то так твёрдо встал на мою защиту, да и Дима всегда на моей стороне был… – при этих словах Ленка запнулась. – А потом мы были так заняты, что мне даже думать об этом некогда было. А ещё позже показалось, она смирилась с тем, что Дима меня выбрал, и мы более-менее нормально общаться стали. Однажды она даже спросила, когда мы им внуков подарим.

Ленка замолчала, и продолжал уже Алексей:

– Лет через пять или шесть вашей совместной жизни она стала постоянно Димку изводить, что, несмотря на то, что ты ему не пара, но, раз уж он с тобой так долго живёт, то ему пора жениться на тебе, а тебе пора рожать детей.

– Соответственно, ни о кольце на палец, ни об аисте с пелёнкой в клюве не могло быть и речи? – у Ленки по лицу потекли слёзы, она вспомнила свою беременность и аборт. – Лёша, он что же, совсем меня не любил?

– Не знаю, Лен. Мне кажется, тебя невозможно не любить. Да и разве можно было столько лет вместе провести в нелюбви? – Алексей снова отпил часть содержимого своего бокала и посмотрел на Ленку. – И видел он прекрасно, как много ты делаешь для него. Просто любовь эта какая-то странная была. Мне казалось, он даже не понимает, каким чудом в твоём лице обладает и кого он лишился сейчас… – немного помолчав, он продолжал: – Когда родители погибли, Димон приехал ко мне через день после похорон пьяный в зюзю и сказал, что не понимает, что ему делать. Что теперь, когда нет никакого сопротивления с маминой стороны, всё потеряло прежний смысл и что он ничего больше не хочет. Дима одно время подумывал клинику продать. Ты знала об этом?

– Нет, – тихо сказала Ленка, – но я видела, как он мучается. Его просто на куски рвало. Мне приходилось всё тянуть на себе. Спасибо, что ты был рядом и помогал, – она снова продемонстрировала мужчине, что спиртное у неё закончилось. – Налей мне ещё чуть-чуть.

Алексей потянулся за бутылкой, стоящей на полу возле дивана, и наполовину наполнил оба бокала.

– Скажи, а Ирочка – это первая его любовница или были другие, да я не знала? – беря спиртное и устраиваясь поудобнее, спросила Ленка.

– Об этом меня не спрашивай, обсуждать такие темы не стану.

– Значит, не первая, – грустно усмехнулась она. – Выходит, я правда слепая дурочка. Ну, тогда скажи хотя бы, кто Ирке операцию делал? Это мне хоть можно узнать?

– Он сам делал.

– О как! Пигмалион, значит, самостоятельно зафигачил своей Галатее пару вёдер силикона и в неё же влюбился. Хотя, что я говорю, сначала влюбился, а потом подрихтовал фигурку, –Ленка хихикнула, видно было, что она уже очень пьяна. – И ведь никаких клятв не побоялся! А если бы что-то пошло не так? Испортил бы свою любовь собственным скальпелем! Смело, Дима! Очень смело. Браво! – она сделала ещё глоток.

– Он просил меня с Серёгой оперировать, но мы отказались. Поругались даже. У Ирки и так всё было нормально. Не понимаю, зачем он повёлся на её уговоры, – объяснял Алексей.