Доверие

- Вот закончу работу и подам, - ни на кого не глядя, бросил Мэлор. Его лицо пылало. - Я... я по-прежнему уверен, - заговорил он, надавливая на каждое слово и даже чуть кивая всем корпусом в такт своему речитативу, - что мы уже давно получили связь, только разглядеть ее не можем. Наши датчики не... не адекватны. Мы просто плохо понимаем, что именно делаем. Но мы же делаем! Наши излучатели создают...

- Слышали, и не раз, - перебил его Карел. - Одно к другому не относится. Я не о том.

Мэлор вдруг поднял глаза.

- У меня такое чувство, - беззащитно сказал он снова, - что сегодня обязательно будет результат.

- Да будет вам, - примирительно сказал Костя. - Полминуты осталось.

- Да, - спохватился Карел. - Пожелаем успеха первым переселенцам! От них в значительной мере зависит успех всей миссии. Находящийся в старт-зоне в десяти миллионах километров от нас корабль с двумястами человек на борту, загруженный гигантским запасом продовольствия, механизмов, стройматериалов и необходимого... э... инвентаря, - (все прыснули), - уходит в свой исторический рейс. Ура!

Держа бокалы в вытянутых руках, все встали, гусарски отбросив распрямленными ногами легкие стулья, и со вкусом, ребячась, закричали "ура". Будто в ответ на их прорвавшийся восторг на громадном, во всю стену зала, экране, распахнутом в жутковатую ширь звездного космоса, моргнула крохотная оранжевая вспышка, и голоса персонала сами собой налились серьезностью.

Персонал завидовал.

Костя, не удержавшись, ткнул Мэлора пальцем под ребро, - дернувшись, тот едва не выронил бокал, - и лукаво сказал: "Вот это результат так результат!"

РИНАЛЬДО

Было ватно тихо среди тяжелых портьер, ковров, кресел. Ринальдо Казуаз придвинул диктотайп, но только пожевал сухими губами и отодвинул вновь в даль стола. Секунду смотрел на свою маленькую ладошку, исхлестанную синими вздутиями вен. Вот он кончит речь, и что дальше? Что предпримет адмирал всея Земли?

От бешеного круговорота мыслей, одновременно и немощных, и исступленных, болезненно зудело под черепом. Ринальдо не знал до сих пор, что бессилие умственного тупика дано человеку в ощущениях.

Он тронул панель монитора. Из стены над столом вымахнул свет экрана, и возбужденный, энергичный Чанаргван, звонко рубя фразы, раздробил и смел тишину:

- Мы хотим, чтобы грядущие поколения никогда не знали перенаселения, скученности, экологической напряженности. Мы хотим, чтобы иные солнца стали солнцами людей, иные планеты - нашими домами. Терра - первый из таких домов, ее прекрасное солнце - первое из новых солнц человечества. Десять минут назад стартовал...

Это смотрела и слушала вся Земля. Пройдут минуты - это увидит и услышит Венера; потом Марс; потом колонии в астероидах; потом... потом... Ринальдо погасил монитор.

Тишина снова повисла, как тяжелый пыльный бархат. Ринальдо провел рукой по лицу, а потом положил руки на широкие мягкие подлокотники кресла и прикрыл глаза. Кошмар, думал он. Кошмар. Какой кошмар. Выступление нельзя было отложить - люди ждали его в момент старта; и они с Чанаргваном не смогли даже парой слов обменяться, когда пришла шифрограмма, Чанаргван только медленно сглотнул, глядя в текст, а когда он поднял глаза, они полны были детской, недоуменной обиды. И ошеломленный Ринальдо даже не успел втянуть воздух в легкие, чтобы произнести хотя бы слово; оператор из соседней комнаты - восторженный, гордый от своей роли в этот великий миг выкрикнул: "Эфир!!", и Чанаргвана развернуло, словно громадный мощный ротор. Но, пока он шел к камерам, он принял решение. Он говорил то, что и собирался говорить. Или он уклонился от решения и всего лишь говорил то, что собирался говорить? Но это тоже было решение.

Растворилась одна из дверей за портьерами.

- Можно? - спросил осторожный молодой голос. Ринальдо обернулся, но так неудачно, что где-то под ложечкой зацепилось нечто, и резкая боль продернулась внутри, заставила принять прежнее положение, натужно выпрямиться в кресле, а затем развернуться вместе с ним.

- Конечно, - произнес Ринальдо, переведя дух. - Я тебя жду.

Вошедший юноша был удивительно похож на молодого Чанаргвана - такой же смуглый, жгучий, широкоплечий, с ослепительным взглядом и колючим прицелом горбатого носа. Сын. Сын Чанаргвана и Айрис. Он явно был иного мира; его живой жар, его загар, даже его шорты выглядели в сумеречном навороте ковров, портьер и кресел словно капля расплавленного золота в преющей теплой трухе.

- Здравствуй, - сказал Дахр.

- Здравствуй, - ответил Ринальдо.

- Отец знает?

- Знает.

- И все-таки говорит?

- И все-таки говорит. Садись, зачем ты так стоишь.

Дахр послушно сел.

- Тебе опять нездоровится? - обеспокоенно спросил он.

- Пустяки.

- Что теперь, Ринальдо?

Ринальдо вздохнул и медленно, с усилием поднялся. Дахр сделал движение помочь, но Ринальдо только пренебрежительно шевельнул ладонью и улыбнулся углом губ. Подошел к стене, нажал кнопки шифра и, подождав секунду, вынул из бара две чашки с соком, прозрачно-желтоватым, кислым и бодрым даже на вид.