Довакина нет, но вы держитесь (СИ)

– Нам надо выпить за первую победу! – предложила я, уперев руки в бока. – Или ты опять уснёшь в обнимку с бутылкой?

Жрец помешкал, отстегнул стальной наплечник, который скатился с его руки на кровать. В эбонитовую броню он пока не облачался – надо было сначала избавиться от старой, что и планировалось сделать в Данстаре.

– Я вдруг подумал… – произнёс он. – Мне же нужна новая ряса.

– Или нет… – кашлянула, вспомнив про недавнюю записку. – Не забыл, что ты в розыске?

– Не в розыске, а под наблюдением, – поправил меня данмер, отстегивая второй наплечник. – И совершенно неважно, во что я одет, в таком случае.

Решив больше не донимать его своими предложениями вместе выпить, тем более, внятного ответа он мне так и не дал, я, удалившись в зал, отыскала свободное местечко за стойкой, вокруг которой толпилась очередь за элем.

– Ваша собака? – спросил меня Торинг, передав кому-то жестяную кружку.

– Наша, – вздохнула, быстро обернувшись через плечо и заметив Барбаса в лучах данстарской славы. Компания моряков в центре зала подзывала его к себе и уговаривала дать лапу.

– Послушай, Торинг, – я привстала и перешла на коварный тихий шепот. – Сделай одолжение. Скажи Эрандуру, что у тебя закончилась крепкая настойка.

– Хм, – трактирщик сжал губы и с подозрением уставился на меня. – Ну, это, конечно, можно, но врать служителю Мары…

– Если ты не соврёшь, служитель Мары сопьётся и будет на одного жреца меньше.

Мужчина побледнел и кивнул:

– Неужели все настолько плохо?

– Я боюсь, что все намного хуже. Налей-ка мне эля.

После этой фразы время пошло гораздо быстрее, а я, наевшись горячей мясной похлёбки с хлебом и выпив, пошла в пляс с тем беззубым нордом. Танцевать не получалось, поэтому просто подпрыгивала в такт музыке и наступала на чужие ноги. Но это, кажется, никого и не волновало. Зато удалось ненадолго забыть о том, что вскоре предстоит сделать.

После четвертой кружки неуклюжие танцы превратились в постоянные падения, а таверна стала восприниматься круговоротом смазанных лиц. Я даже не помнила, кто и при каких обстоятельствах выпихнул меня на улицу, но сырой снег, ударивший в лицо, мгновенно подействовал отрезвляюще. Холода не чувствовалось, шторм продолжал бесноваться, воздух, наполненный тревогой, пах солью.

– Гав, – произнёс Барбас, чинно усевшись рядом со мной.

– Ты… – протянула в ответ, не чувствуя собственного языка, – давно тут?

– Вместе с тобой вышел, – поделился пес, не шелохнувшись. В это мгновение он стал выглядеть немного пугающе.

– Настало время заключить сделку, – высказал Барбас.

– Сейчас? – я икнула. – Я… не очень хорошо соображаю…

– Сейчас ты начала соображать как нельзя лучше. Чувствую, что ты открыта для диалога и можешь здраво воспринимать происходящее.

– Хе-хе, – расплылась в улыбке. – Здра-во, – повторила по слогам, а потом принялась очищать от наледи перила на крыльце, отковыривая корку ногтями. – Итак, сделка! – я резко повернулась к псу. – Ну, давай.

– Я расскажу тебе всё, что знаю об игре, а взамен – не стану участвовать в «спасении мира». Согласна?

Трезвость накрыла беспощадно, как ледяная волна. Уставившись на Барбаса, который неподвижно сидел на крыльце, ожидая моей реакции, попыталась осмыслить сказанное.

– Этот шторм не природный, ты видишь? – пёс повернул морду к морю.

– Не вижу… – проморгалась от снега и, приставив ладонь ко лбу, попыталась что-то разглядеть. – Погоди, я опоздала? Уже началось?

Барбас кивнул и фыркнул, очищая нос.

– Может и не опоздала. Не знаю. Но эта сила, мягко говоря, может причинить мне вред.

– И даже тебе? – я отошла от перил поглубже под навес и уселась на лавку слева от двери.

– Так, ты согласна или нет?

– Согласна! – удовлетворенное перед смертью любопытство! Что может быть лучше?

– Принцы даэдра очень любят играть в игры. Игра – смысл их существования. Только эти игры почти всегда заканчиваются для смертных очень плохо. Гибелью, безумием, вечным рабством… – начал Барбас, но сквозь пургу до меня мало что долетало. – Они постоянно сражаются между собой за вас и, когда кто-нибудь покидает их служение или убивает их последователей, они обычно злятся и мстят. Но самое главное, они слабеют. Конечно, зачастую они не в силах навредить вам, ведь само существование здесь в физической оболочке недоступно большинству из них. Впрочем, иные проявления возможны.

– Какие?! – не поняла я.

– Их дух, артефакты, благословенные особенной силой, зелья из воспоминаний, проклятья…

– Какие ещё проклятья?

– Ну, кому проклятья, кому дар – вампиризм и ликантропия, к примеру.

– И что же, с нами тоже играют?

– Ты уже давно в игре, но до сих пор не знаешь правил, а между тем, за тобой и жрецом идёт охота, и Талмор тут совершенно не причём.

– За нами? – я обняла себя за плечи. Становилось всё страшнее и холоднее.

– Ты знаешь, кто такая Вермина? – спросил вдруг Барбас.

– Владычица Кошмаров?

– По статусу – да. А на деле – это старая ревнивая сука, которая не прощает, когда её предают! – зарычал пёс. Моё сердце резко ускорилось, а затылок стянуло от волнения.

– Эрандур… – выдохнула я.