Дотянуться до звезд

Бадди Слэйн не был ничьим родителем, но он являлся частью мира Эми. Если у Эми на теле были отметины, Алан не сомневался, что это Бадди стал причиной их появления. И Алан решил забрать ее у Тесс Брукс до захода солнца, как бы она ни убеждала его в том, что любит свою дочь.

Сердце Эми не сбавляло обороты. Но сидя рядом с Джулией, она начала понемногу успокаиваться. Джулия не прекращала свои рукотворные танцы, накладывая добрые волшебные заклинания на голову Эми и гоня от нее прочь плохие мысли. Ладошки Джулии были такими нежными. Время от времени они задевали ухо Эми, гладили ее кожу, пробегали по волосам. Сегодня у Джулии был очень приятный голос, и она шептала «глиии, глиии», словно пытаясь выразить своим языком послание безмятежности и умиротворения.

Когда Диана звонила доктору Макинтошу, Эми притворилась спящей, но слышала каждое произнесенное слово. Поэтому теперь ей надо было определиться с тем, что делать.

В одной из фантазий Диана удочеряла ее. Она становилась матерью Эми, а Джулия — младшей сестрой, и они вместе счастливо жили здесь на болотах. Пожилая миссис Роббинс была ее бабушкой. Эми первой брала новые библиотечные поступления, а также славилась лучшей успеваемостью по грамматике в седьмом классе.

Эта фантазия показалась ей совсем неплохой. Она продолжила ее, желая добавить последние идеальные штрихи. Почему бы им с Джулией не заполучить отца? К примеру, доктора Макинтоша. Они с Дианой могли бы полюбить друг друга, стать хорошими родителями, и тогда все были бы счастливы.

Словно грезя о том же самом, Джулия тяжко вздохнула.

Эми обожала мечтать. Мечты позволяли ей сбежать от себя, своих страхов и переживаний. Она была собакой, кошкой, дельфином, муравьем и летучей мышью. Она воображала, что Бадди умер, а ее отец воскрес. Она засыпала, мысленно представляя, как плавала с мамой под водой у коралловых рифов, как прекрасные дельфины увлекали их за собой в кристальные течения, как они сами превращались в дельфинов и мчались, рассекая волны, навстречу отцу. Столько счастливых грез…

Слезинка скатилась по переносице Эми. Сейчас же она должна была вернуться в неприглядную реальность. К ним ехал доктор Макинтош. Он намеревался расспросить ее о синяке, который видела Диана, а Эми собиралась ему соврать. Все было просто, как дважды два. Она прекрасно знала порядок проведения процедуры. В службе соцобеспечения детей на нее было заведено дело. Им будет достаточно малейшего повода, чтобы забрать ее из дома.

Бывали мгновения, когда Эми хотелось сбежать из дома.

И ей причиняло страшные муки притаившееся глубоко в сердце желание покинуть свой мрачный дом. Оставить в прошлом крики и пьянство, драки и ругань, задернутые шторы и пустые бутылки из-под пива, раскиданные Бадди по полу. Ведь были семьи как у Дианы и Джулии, где жизнь хоть и не текла идеально гладко, люди все равно любили друг друга. Эми могла бы только намекнуть, и доктор Макинтош сразу определил бы ее в такую семью.

Но, поступив подобным образом, она бросила бы маму.

Подумав об этом, Эми задавила приглушенный всхлип. Эми безумно любила мать, даже больше, чем прилежные девочки любили своих замечательных матерей. От этого чувства содрогалось все ее тело, от пальцев до кончиков волос. Она старалась не издавать никаких звуков, чтобы не привлечь внимание Дианы. Но Джулия услышала. Или ощутила ее терзания. Как бы то ни было, ее руки замерли в воздухе. Потом они опустились на голову Эми.

Эми лежала и тихо плакала. Ладошки Джулии нежно похлопывали ее по волосам. Она дышала своим особым способом — воздух с легким свистом вырывался из ее рта — ничего не говоря, но в то же время высказывая очень многое. Эми знала язык безмолвия. Она сама частенько на нем разговаривала — как и сейчас — с кошкой, сидевшей на полке, и псом, притаившимся под кроватью. Она лежала, не шевелясь, и молча общалась со своей подружкой и животными.

— Эми? — спросила Диана. — Можешь поговорить с нами?

— Нет, — спокойно ответила Эми в третий раз. — Меня никто не бил. Я просто ударилась плечом, когда лезла в клетку.

— Эми, — смотря ей прямо в глаза, сказал Алан.

Дети рождались честными созданиями. Они вступали в жизнь, не зная ничего кроме правды: что ванна — мокрая, полотенце — сухое, молоко — полезно для здоровья, а от мамы пахнет мамой. Взрослея, некоторые дети начинали врать, и это жутко бесило Алана. Он почти всегда мог определить, если кто-то его обманывал. И Эми делала это уже не впервые.

— Это правда, — сказала Эми, скосив глаза в сторону так, будто ей было что скрывать.

— Эми, ты была очень расстроена, когда я нашла тебя на дороге, — мягко сказала Диана. Она держалась чуть поодаль, сложив руки на груди, и, казалось, сомневалась в том, стоило ли ей вмешиваться в этот разговор. Алан подвинулся, чтобы она могла встать рядом с ним.

— Да, Диана сказала, что на тебе не было башмаков и куртки.

— На ней тоже, — вытянув руку, ответила Эми.