Дот

Итак, напомним, майор Ортнер знал, что и по солдатам, подбирающим трупы, опять не станут стрелять; но это все, единственный зазор, который ему оставили. Когда только что не стреляли по отступающим, это не было памятью о том, что ушло, не было попыткой восстановить утраченное. Защитники дота берегли патроны — вот и все. Майор Ортнер не думал об этом, он это знал; а любое знание, как известно, заслонка: над тем, что знаешь — не размышляешь. Нужно быть гением или очень большой души человеком, чтобы 1) почувствовать, что заслонка тебе мешает, 2) не терпеть (наша обычная реакция), но разглядеть причину дискомфорта — и 3) убрать заслонку. Тогда откроется совсем иное. Не обязательно истина, но дорога к ней. Пусть всего несколько шагов — а все же… Увы, майор Ортнер гением не был, и душу имел… его душа была обычной. Когда он родился — Господь не обратил на него внимания, принял в комплекте, в обойме с другими, может быть, даже не в обойме, а в большущем ящике, куда патронов насыпано без счета. Случись иначе… да что там говорить! — это была бы другая жизнь. майору Ортнеру не было дано представить — какая именно, и все же одно он знал точно: в той жизни не было бы места скуке.

Гением он не был, но, спасибо, отец когда-то научил его давать свободу чувствам. Чувствует все живое (это единственная возможность воспринимать мир вне и внутри себя), но обычное чувство эфемерно: едва возникнув, оно сразу же (теперь речь только о людях), еще в процессе созревания, начинает кристаллизоваться в мысль; потом эти кристаллы ссыпаются в память. Все. Конец процесса. Обратите внимание на самое главное в этой схеме: в 99 случаях из 100 мысль не дает чувству развиться полностью, созреть. Мысль фиксирует первое впечатление, скажем так — лужу, хотя на самом деле это бездонный колодец, который суть ход в иное пространство. Значит, культура мышления состоит в том, чтобы дать чувству созреть. Не срывать яблоко, а научиться его ловить, когда оно падает созревшее. (Что доступно только гениям, да еще детям, память которых пока не стала барьером между ними и истиной.) Но и упавшее яблоко, пусть оно и травмировано, имеет совершенный вкус. Господь дает шанс каждому.

Так вот — отец когда-то научил юного Иоахима Ортнера не торопить чувства, переживать их, жить ими. «Мысль — производное от чувства, она всегда вторична, — говорил папа Ортнер. — Мысль всегда банальна, хотя иногда кажется такой оригинальной! Но это самообман, свидетельство недостаточной информированности. «Я мыслю — значит, я существую», — сказано не от большого ума; это крик отчаяния. Если тебе удастся, сынок, жить чувствами, иначе говоря — дать свободу душе, ты никогда не потеряешь ни одного дня своей жизни. И никогда ни об одном из них не пожалеешь…»

«Однако, папа, свою книгу о воинском искусстве ты назвал „Мысль побеждает“. Мысль — а не чувство. Ты не видишь противоречия?»

«Противоречия здесь нет, — ответил отец. — Я всего лишь хотел сказать, что и вивисекция, и аборт — производят смерть. Мысль, произведенная ими, мертва. Потому что ей перерезали источник энергии. Природе не надо мешать. Не надо думать специально. Мысль явится сама, когда все сложится так, что она не сможет не родиться. И такая мысль победит любой мрак…»

Не дословно — сейчас трудно поручиться за точность, давно это было, — но что-то в этом роде.

Хороший скрипач старается передать то, что поет его душа, и не думает при этом, что делать смычком и пальцами.

Иначе не вникнешь в суть вещей.

Огромное большинство людей не представляет этой работы. Они рассчитывают на память (в которой сложены отобранные по собственному вкусу плоды душевной и умственной работы других людей) и логику (если я сделаю так — он поступит эдак, если я скажу то — он ответит… и так далее). Но это — не обижайтесь — не умственная работа, а примитивная реакция, доступная даже животным. Умственная работа (мне даже неловко в который уже раз это повторять) начинается с работы души…