Достойный высший суд

– Тебе получше? – Она несколько раз бьёт меня по спине, забирая стакан.

– Что это за ужас? – морщусь я, пытаясь избавиться от привкуса.

– Теялийское вино. Более крепкое, чем обычное, но прозрачное, как вода, – виновато улыбается она и протягивает кубок с апельсиновым соком, который я жадно выпиваю. – По твоему лицу я решила, что тебе нужно немного. Что произошло?

– Там был каиданец, отражающий свет, он почти убил Рушана. Я едва успела помочь, – стараюсь говорить без лишних эмоций, не хочу, чтобы сестра заметила, насколько этот момент меня напугал.

Айла молча смотрит на кахари, продолжая поглаживать меня по спине.

– Иди, отдохни, Ойро. Всё хорошо. Ты дома. Тебя довести до комнаты?

Сестра бегло меня осматривает, теперь я замечаю кровь на своих руках и броне. Я стыдливо прячу ладони от Айлы.

– Нет, я сама, – отвечаю я, и сестру этот ответ удовлетворяет.

Быстро проверяю Аниса, Дарена, Мэй и Хану. Самия обещает обо всём позаботиться и выпроваживает меня с поля в сторону входа во дворец. Теялийское вино меня немного расслабляет, и я неуверенно плетусь в свою комнату. А там радуюсь возможности принять ванную. Лежу в воде, с неприятным замешательством стирая с себя пот, грязь и кровь каиданца. При мысли о ране Рушана по спине проходит неприятная дрожь, я тру кожу мочалкой сильнее, пытаясь стереть воспоминания вместе с грязью.

У меня уходит час на всё, и к моменту, когда я с трудом натягиваю самое простое ночное платье и накидываю длинный домашний халат, моё сознание избавляется от когтей страха. Остаётся лёгкая слабость от алкоголя в крови. Я чувствую себя лучше, и спать мне совсем не хочется. Расчесав уже подсыхающие волосы, я выхожу в коридор, прохожу до ближайшего балкона и выглядываю наружу, чтобы узнать, продолжают ли друзья помогать раненым. Но там уже почти никого нет. Слуги тушат оставшиеся факелы, а солдаты помогают целителям уносить их принадлежности. Скорее всего, они уже расположили спасённых илосийцев где-то во дворце или поблизости.

Запоздало понимаю, что через пару часов наступит наш с Айлой день рождения. Вдыхаю холодный ночной воздух, наслаждаясь тишиной во дворце. Сегодня спокойнее, чем обычно, потому что все устали, перенервничали и, скорее всего, спят либо готовятся к отдыху. Зная упрямство Рушана, хочу проверить, перевязал ли он рану или сбежал от Самии быстрее, чем она успела им заняться. Мягким шагом бегу до его комнаты и теперь не мнусь слишком долго, но приоткрываю дверь тихо. В этот раз хозяин покоев здесь, стоит в центре комнаты спиной к двери, а моё присутствие замечает, лишь когда я со слабым щелчком закрываю за собой дверь.

Прямо на полу, в углу валяется наспех брошенная броня, её ещё предстоит почистить и починить. Рушан тоже успел принять ванну, он поворачивается ко мне с растерянностью на лице, босой, в лёгких домашних штанах, а его рубашка полностью расстёгнута, отчего мой взгляд дольше, чем нужно, застревает на мышцах его торса. Я стараюсь игнорировать его едва влажные волосы, рассыпанные по плечам, и встречаюсь с серыми глазами.

– Принцесса? – Он держит серебряный кубок в руке, и я не знаю, пьёт он воду или Айла тоже предложила ему теялийского вина.

– Ты перевязал рану?

Назари не отвечает, а я разглядываю старый, уже жёлто-фиолетовый, но крупный синяк в районе ребер. Скорее всего, Рушан получил его на одной из тренировок.

– Перевязал.

– Покажи.

Он удивлённо поднимает бровь, а губы трогает вымученная улыбка.

– А если я солгал?

Я подхожу ближе. Встаю напротив и опираюсь поясницей о маленький металлический столик, потому что на диване сложено уже почищенное оружие и присесть там негде.

– Тогда капну тебе своей крови в воду или вино. Смотря что ты пьёшь. Или, если хочешь, можешь слизать прямо с пальца, – я знаю, что принцессе, наверное, такое не стоит говорить своему Назари, но провоцировать друг друга – это наш обычный способ общения.

– Я пью вино. – Он делает вид, что не слышит мою последнюю фразу.

Молча жду, пока Рушан ставит кубок рядом со мной и начинает снимать шёлковую рубашку. Перевожу взгляд с его глаз на тело, только когда он небрежно кидает предмет одежды на соседний стул. Наполовину раздетый, он остаётся стоять в метре от меня. Мне трудно игнорировать широкие плечи, крепкие мышцы рук, стоит просто захотеть, и я смогу коснуться его рельефной груди. Но теперь, впервые увидев его без рубашки, я могу рассмотреть длинный, хоть и аккуратный шрам, тянущийся от локтя до кисти на левой руке. Шрам на рёбрах под грудью, и ещё небольшой под ключицей справа. Отметины, оставшиеся от ран, которые он не пожелал залечить кровью целителей. Свежую рану он промыл, но не перевязал. Я критично осматриваю порез, понимая, что его бы не мешало зашить.

– Значит, всё-таки соврал, – киваю я, не удивлённая этим.