Достоевский

Отношения Анны Григорьевны с ее будущим мужем начинались по красивому литературному сценарию, которому благодаря его счастливому продолжению суждено будет стать классическим и даже легендарным. Переплетение вымысла и яви подразумевало продолжение сюжета; сочинение с инфернальными героями имело реальную подоплеку и подразумевало наличие опасного и поэтому заранее презираемого прототипа. Роман, который Анна Сниткина прослушала малыми порциями в устном исполнении автора, записала значками, аккуратно переписала от руки, перечитала и принесла обратно (наборный экземпляр для Стелловского был выполнен ее четким почерком), открывал девушке, незнакомой с темными страстями и любовным мучительством, сложные, бурные чувства, за которыми стояли оскорбленное самолюбие и любовьненависть, — о существовании чего целомудренная, воспитанная в строгих правилах Анна даже и не подозревала. Она напишет впоследствии, как ласково Достоевский отнял у нее, своей невесты, некий фривольный французский роман, как не пускал на спектакли оперетты-буфф, оберегая чистую девушку от впечатлений, грязнящих воображение. Он видел в жене «цельного, ясного, тихого, кроткого, прекрасного, невинного и в него верующего ангела» и боялся, что не сто'ит ее.

«Мне Бог тебя вручил, — признается Ф. М. жене спустя три месяца после свадьбы, — чтоб ничего из зачатков и богатств твоей души и твоего сердца не пропало, а напротив, чтоб богато и роскошно взросло и расцвело; дал мне тебя, чтоб я свои грехи огромные тобою искупил, представив тебя Богу развитой, направленной, сохраненной, спасенной от всего, что низко и дух мертвит».

Впрочем, это письмо он напишет из адского Гомбурга, вспоминая, как заплакала жена, провожая его в рулеточное пекло. За собой, человеком закаленным, он оставлял право знать все и многое испытать самому.

Слишком велики оказались ставки в приключении, именуемом роман «Игрок». Очень скоро станет очевидно, что абсолютного выигрыша не бывает, и наступит жестокая расплата за баснословную удачу. Пугающе скоро, фактически немедленно, сработает эффект «наведения на себя»: автор не только не освободится от порочных страстей героя, использовав свой прежний личный опыт, но выпустит на волю гибельную стихию, готовую поглотить его самого.

Очевидным станет и другое: Анна не забудет, как безумно и самозабвенно любил инфернальницу Полину Алексей Иванович — игрок, чьи чувства и впечатления Достоевский «испытал сам на себе». Очень скоро его жене придется окунуться в бездну доселе неведомых переживаний. Роман «Игрок» (вещь «небывалая, эксцентрическая») и его внелитературные последствия надолго станут злым мороком супругов Достоевских.

ЧАСТЬ ШЕСТАЯ СОЗВЕЗДИЕ ЕВРОПЫ

Глава первая СТРУНА, ЗВЕНЯЩАЯ В ТУМАНЕ

Факты и пророчества. — Женитьба романиста. — Успех сочинения. — Оттенки критики. — Вопрос о раскаянии. — «Теория» и молитва. — Власть над муравейником. — Парадоксы логики. — Пожизненное клеймо. — Настоящие подпольные. — Что спасает?

Декабрьской книжкой 1866 года «Русский вестник» закончил печатание «Преступления и наказания». У издателей уже не было сомнений, что роман поднял репутацию Достоевского как писателя — число подписчиков журнала увеличилось на 500 единиц. Общее впечатление, как позднее вспоминал Страхов, «было необычайное»: «Только об нем и говорили охотники до чтения, говорили, обыкновенно жалуясь на подавляющую силу романа, на тяжелое впечатление, от которого люди с здоровыми нервами почти заболевали, а люди с слабыми нервами принуждены были оставлять чтение»¹.

Но читателей поразил не только бесподобный текст — изумляло невероятное совпадение романного вымысла с реальностью. Через месяц после того, как Достоевский отослал в Москву первую часть романа с описанием преступления Раскольникова (середина декабря 1865-го), и за две недели до того, как журнал ее напечатал (январский номер «Русского вестника» вышел 30 января 1866-го), а именно 12 января 1866 года в Москве произошло убийство, о котором через девять дней написали «Московские полицейские ведомости» и через несколько дней другие центральные газеты. Романное и реальное злодейства никак не могли влиять друг на друга и тем не менее казались событиями-близнецами. Студент Московского университета А. М. Данилов, который никак не мог знать о литературном сюжете с убийством ростовщицы и ее сестры (текст романа еще только печатался в журнале), в самом центре Москвы убил ростовщика-закладчика К. Ф. Попова и его служанку М. Нордман.