Достигнуть границ

— Это почему же? Я вроде бы все еще князь, не нищий, да и собой пригож, говорят, — тихо парировал он выпад Кузина.

— Так-то оно так, вот только я даже не знаю, что должно произойти, дабы Андрей Иванович разрешил тебе даже приблизиться к его дочери, — хмыкнул Митька, и, подхватив какие-то документы, кои последние минуты тщательно сортировал, направился к входу в кабинет.

Вот значит как, эта девица – дочь Ушакова. Михаил задумчиво посмотрел на дверь, через которую Катерина вышла. Очень интересно.

Дверь кабинета приоткрылась и из нее вышел обер-прокурор Павел Ягужинский. Окинув собравшихся молодых людей подозрительным взглядом, он молча прошел к выходу, а из кабинета высунулся Кузин и негромко проговорил.

— Проходите, — и встал в дверях, направляя подходящих юношей к месту, куда им надлежало в кабинете пройти.

Недалеко от двери стоял стол с расставленными вокруг него стульями. Стулья были расставлены таким образом, что торцы оставались свободными. Вот на эти стулья Митька и указывал, входящим в кабинет государя посетителям. Михаил Волконский зашел последним. Он не планировал, чтобы так вышло, просто в последний момент ноги стали ватными, и он с трудом поднялся с того диванчика, на котором так удобно было сидеть. Всего за столом оставалось пустыми три места, и на одно из них ему указал Кузин. После того, как Волконский расположился за столом, Митька закрыл дверь и сел на второе свободное место. Оставался только один стул, который еще не был занят, как раз напротив Михаила, между Кузиным и Голицким – одним из молодых офицеров императорской канцелярии. Надо же, Михаил оказывается так задумался, что не заметил не только появление Екатерины Ушаковой, но и Голицкого пропустил, если конечно он не присутствовал в кабинете при разговоре государя с Ягужинским. Дверь, ведущая в маленькую комнатку при кабинете, распахнулась и оттуда стремительным шагом, коим всегда ходил, словно боялся куда-то опоздать, вышел государь Петр Алексеевич, на ходу одергивая свой сюртук, к виду коего уже начали привыкать, а молодежь и вовсе уже вовсю шила себе такие же. Михаил, повинуясь вдалбливаемым с самых младых ногтей вопросам этикета, уже приготовился, чтобы вскочить со стула, краем глаза отметив, что и все остальные вот-вот последуют его примеру, но государь поднял руку, приказывая оставаться на местах, и сел на тот самый свободный стул, прямо напротив Михаила. Волконский внезапно ощутил, как перехватывает дыхание, краем глаза заметив, что Яшка Мартынов вообще собрался в обморок, похоже, упасть. А государь тем временем внимательно осмотрел их и негромко произнес.

— Ну вот и все бунтовщики из знатных и уважаемых семей, кои уже познакомились с Ушаковым Андреем Ивановичем, но вот я такой чести удостоен пока что не был. Я прекрасно знаю, что половине из присутствующих здесь я не люб, но так ведь я и не девка красная, чтобы нравиться вам. Вот только, кто-нибудь из вас сможет мне объяснить, чего вы хотели добиться, когда, наслушавшись речей сладких, кои иноземные послы вам в уши лили, что ту амброзию, пытались Анну Иоанновну на трон заместо меня засунуть, или того же Андрея Ивановича угробить?

— Да потому что ты, государь, попираешь права дворянства, на кои опираться должон, и кои трон твой своими руками держат… — один из посетителей, в котором Михаил узнал Австриевского Никиту, вскочил на ноги, глядя на государя блестящими глазами, сверкающими с лихорадочно горящего лица.