Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

Сложилась ситуация, когда наука, что называется, взялась за ум в отношении ума животных. Для многих это стало временем разочарований. Лингвистические исследования помогли одолеть царивший до этого скептицизм, пусть и по причинам, далеким от первоначальных задач. Выпущенного из бутылки джинна познания уже невозможно было затолкать назад, и наука принялась изучать познавательные способности животных уже без розовых очков лингвистики. Мы вернулись к тому, как проводили свои исследования Кёлер, Котс, Йеркс и другие первопроходцы. Они основывались на применении орудий, окружающей обстановке, социальных отношениях и т. д. Множество экспериментальных концепций, используемых сегодня для изучения сотрудничества, распределения пищи, обмена подарками, восходит к исследованиям столетней давности{161}. Конечно, остается проблема, как работать с такими животными, как человекообразные обезьяны, которые с трудом поддаются управлению и мотивации. Если они не выросли среди людей, человекообразные обезьяны не понимают значения наших команд и не обращают на нас того внимания, какого нам бы хотелось. Они остаются по существу дикими, и с ними трудно вступить в контакт. С обученными языку животными было настолько проще работать, что остается гадать, как найти им замену.

В большинстве случаев это невозможно, и приходится учиться иметь дело с дикими или полудикими созданиями. Но есть одно исключение, животное, которое человек приручил, сделав своим постоянным спутником, — собака. Не так давно исследователи поведения животных сторонились собак, потому что они — домашние животные, следовательно, генетически видоизменены и не могут считаться естественными. Но наука вернулась к собаке, признав ее преимущества в деле изучения умственных способностей. Начать с того, что ученые, занимающиеся собаками, не должны слишком заботиться о своей безопасности или запирать своих подопечных в клетки. Не приходится также кормить и содержать животных, так как можно просто попросить знакомых владельцев собак зайти в удобное время вместе со своими питомцами. В качестве компенсации гордые хозяева собак получают сертификат с печатью университета, удостоверяющий гениальность их любимцев. Наконец, в отличие от других животных, собаки не нуждаются в мотивации. Собаки охотно уделяют нам внимание, и достаточно небольшого поощрения, чтобы они выполняли предложенные им задания. Поэтому неудивительно, что изучение процессов познания у собак — многообещающее направление{162}. Между тем мы многое узнаем об отношении хозяев к своим собакам. Вы знали, например, что четверть владельцев собак уверена, что их питомцы умнее большинства людей?{163} Дополнительными преимуществами собак служат их общительность и умение сопереживать, что позволяет пролить свет на эмоции животных — область, которая очень интересовала Дарвина. Он часто приводил в пример собак, чтобы проиллюстрировать эмоциональную преемственность между видами.

Собаки позволяют также проводить нейрологические исследования на уровне, недостижимом с большинством других животных. Так, сканируя с помощью магнитно-резонансной томографии (МРТ) мозг представителей нашего собственного вида, мы можем получить представление о том, чего мы боимся или как и кого мы любим. Результаты подобных тестов пользуются спросом в средствах массовой информации. Почему мы не проводим подобные исследования на животных? Причина в том, что люди готовы лежать неподвижно в течение долгого времени внутри гигантского магнита, и это единственный способ получить четкое изображение мозга. Мы можем во время сканирования задавать пациентам вопросы, показывать видео и сравнивать их реакции с состоянием покоя. Ответы не всегда так содержательны, как их рекламируют, потому что изображения мозга представляют собой то, что я шутливо называю нейрогеографией. Типичный результат — карта мозга с областью, окрашенной желтым или красным: она показывает, где происходят события в мозге, но мы редко слышим объяснение, что там происходит и почему{164}.

Помимо этого ограничения ученых мучила еще одна проблема — как собрать такую информацию о животных. Были предприняты попытки провести МРТ у птиц, но они во время сканирования были погружены в сон. Мы располагаем также результатами сканирования мозга мармозеток, которые были обездвижены, но находились в сознании. Спеленатые, как монгольские младенцы, эти маленькие обезьянки были положены в сканер и исследованы на воздействие различных ароматов{165}. Но у крупных приматов, таких как шимпанзе, подобная процедура (даже если бы она была целесообразна, а это не так) вызвала бы такой стресс, что они не смогли бы выполнять познавательные задания. Мы также не можем подвергнуть их анестезии, так как это лишает эксперимент всякого смысла. Единственный выход из положения — добиться сознательного участия добровольцев.