Досрочный выпуск(полностью)

Огневик вытащил из-за ворота ученической мантии золотую цепочку с желтым топазом, виртуозно оправленным золотыми нитями. Если хорошенько присмотреться, то можно было заметить, что внутри камушка лениво мерцали тысячи золотых искр.

— Знал бы ты, сколько форточников мы продали в рабство в Пустыню или отправили в каменоломни! Вы — настоящая угроза нашему миру, а не какие-то там иномиряне!

Щеки студиоза побледнели от злости, и он стиснул амулет в правой руке с такой силой, что из сжатого кулака побежала струйка крови.

— Вы приходите в наш мир и с легкостью получаете то, о чем лучшие представители нашего поколения и помыслить не могут!

— Лучшие — это ты про аристо и дворян? — уточнил Алексей, внимательно осматриваясь по сторонам, в поисках свободного от белесого дыма места. Лезть в этот мертвый туман не хотелось от слова совсем.

— Именно! — Керн гордо вскинул подбородок. — Семейные знания и реликвии передаются из поколения в поколение, а вы приходите на все готовенькое!

— Удобная позиция, — хмыкнул Алексей, — все говно, а я Д’Артаньян.

— Не знаю такого рода, — отмахнулся огневик. — Глупо рассчитывать на то, что ты поймешь собственную никчемность. Но одно я тебе могу обещать точно. После того, как я тебя убью, мой клан позаботиться о твоих маленьких друзьях! Пустынные шейхи охотно скупают одаренных мальчиков. Уж чего-чего, а ошейников подчинения у них хватает!

Керн мерзко расхохотался, а Алексей лишь бессильно скрипнул зубами.

Пока огневик старательно тянул время и, между делом, упивался своей обвинительной речью, Имперский маг все думал над тем, как лучше всего поступить. Раз и навсегда избавиться от этого подлого, мстительного, злопамятного, обиженного на весь мир подростка, или все же попробовать найти к нему подход.

Он достаточно повидал за время работы в школе таких волчат. Наглые, дерзкие, отмороженные. Не признающие никаких авторитетов.

Да некоторых из них можно было запугать — но это было временное решение. Ведь страх жил внутри их самих. Он был с ними дома — страх попасть под тяжелую руку пьяного отца. В школе — страх, что они действительно никому не нужны. На улице — что кто-то из друзей поймет, что глубоко внутри сидит не крутость, а простая зависть и… обида.

Зависть к тем детям, которых любят родители. Обида на свою семью и на весь мир.

С такими ребятами было очень сложно работать. Подчас пакость проникала в их сердца настолько глубоко, что они просто не понимали, что плохого в том, чтобы забрать деньги у толстопузого мямли — ведь он же лох. Не понимали, что материться при девушках или на уроках некультурно— ведь это же нормально, ведь «так разговаривают мама с папой».

Они не понимали почему они должны слушать какого-то там учителя, который им лечит про разумное, доброе, вечное, в то время, когда у них дома в холодильнике стоит лишь полторашка пива и майонез.

Но даже с такими было легче, чем со стоящим перед ним представителем золотой молодежи Цитадели.

Можно помочь волчонку, лишенному заботы и любви — занять его интересным проектом, показать, что он важен тебе. Можно договориться с самым бескомпромиссным гопником на районе, объяснив ситуацию и выслушав его позицию — главное, один на один, не дай Бог рядом будут его «друзья», в этом случае любые слова будут бесполезны. Можно даже успокоить отъявленного хулигана, показав ему, что он важен для тебя и уделив ему самое ценное, что у нас есть: внимание, и поделившись самым важным: любовью и заботой.

Но понять представителя «золотой молодежи», к которой принадлежал стоящий перед Алексеем огневик — невозможно.

Они творят беспредел от вседозволенности, в поисках новых ощущений, потому что им ни-че-го за это не будет.

И как бороться с такими, Алексей не знал. Сажать? Наказывать, ломая руки или ноги? Убивать?

У него не было точного ответа.

Поэтому он просто стоял и смотрел что-то говорившему Керну в глаза.

И когда огневик прервался на полуслове, вскидывая перед собой руку, Алексей не сделал ни малейшей попытки защититься. Он чувствовал, как в него летит высокоуровневое заклинание, и хоть до силы крови оно не дотягивало, но вполне было способной убить любого пренебрегшего защитой мага.

Такого, к примеру, как Алексей. (А Алексей защитой пренебрег)

Он смотрел в глаза Керну, чувствуя, как ему в ключицу врезается выпущенное Керном Огненное веретено. Тысячи острых игл вонзились в грудь, заставляя мышцы сокращаться и причиняя невыносимую боль.

«Типичный Керн Лар’Тарго, — мелькнула горькая мысль, — не может не помучить свою жертву!»

Было дико больно, но Алексей не отвел взгляд.

Торжество, радость, непонимание, злость… — в глазах огневика промелькнул весь спектр эмоций за исключением одной — в них не было раскаяния.

«Не верю», — подумал Алексей, смотря на перекошенное от злости лицо Керна, второпях плетущего Огненное копье.

«Не верю, что в тебе нет ничего хорошего!»

Концентрированный поток Огня сорвался с рук студиоза и ме-едлено, словно в замедленной съемке полетел в сторону Алексея.

«Ну должна же быть в нем хоть какая-то человечность!»