Доспехи демона

- Со стороны ты продолжаешь выглядеть так же, разве что глаза становятся мертвыми и безжизненными. При этом тело лишается каких-то потребностей, от питания, до сна. Человек начинает творить всякие безумные вещи, в основном, дикие, такие, что заставят окружающих проявлять к нему негативные эмоции. Он может убивать, насиловать... В общем, делать все то же самое, что демоны низшего порядка. И высшего. А через некоторое время - обычно, небольшое, тело такого человека полностью иссыхает, и он погибает.

- А душа?

- А это самое плохое. - вздохнула Тора и поерзала у меня на руках, устраиваясь поудобнее. - Душа такого человека больше никогда не уйдет на перерождение. Говоря строго, в тот момент, когда демон захватил ее, душа перестала существовать. Погасла.

- А откуда тогда берутся новые души?

- От демиургов. - Тора пожала плечами. - Но это не доказано. Существование демиургов, я имею в виду. Предполагается, что раз есть демоны, которые питаются душами, то должна быть и какая-то противоположность им, иначе придется признать, что рано или поздно демоны пожрут все души в мире.

- Или души просто не перерождаются, а появляются в каждом новом существе. - заметил я, вспоминая слова Десана о том, что он отловил душу, которая уже отделялась от тела. - И со смертью существа умирают тоже.

- Некоторые думают и так. - кивнула Тора. - Но ни то, ни другое пока не доказано... Понятно, почему. А откуда ты знаешь о вероятной смертности души?

- В конце концов, я сам умер. - я усмехнулся. - И, видимо, оказался здесь именно потому, что мою душу перехватили в тот момент, когда она отправлялась... Туда, куда души отправляются после смерти. А раз я оказался здесь - значит, этот мир находится где-то между моим миром и... кладбищем душ.

- Кладбище душ. - улыбнулась Тора. - Осторожно, справа ямка. Значит, теперь ты точно уверен, что ты умер и попал в этот мир, а не... как ты там говорил?

- "Медикаментозная кома" я говорил. - вздохнул я. - Я ни в чем пока еще не уверен, но... Скажем так, я уже начинаю допускать мысль о том, что я действительно куда-то там перенесся и слился с древним могучим демоном. Это все еще плохо укладывается в моей голове, но... На проверку все оказывается слишком связным и логичным. И таким реалистичным... Цвета, запахи, вкусы, другие ощущения... Эмоции! То, что мне приходится тут делать... Тора, я впервые за всю жизнь осознанно что-то своровал! Даже если это всего лишь клетка моего воображения, психоделический мультик, нарисованный опьяненным сознанием, я хочу, чтобы он подольше не кончался!

- И даже демон в твоем теле тебя не смущает?

- Вот что ты сразу начинаешь. - вздохнул я. - Нормально же общались.

- Хорошо, давай не будем об этом. - легко согласилась Тора. - Тогда, может, ты мне расскажешь о своем мире?

- О чем конкретно? - оживился я.

- Ты сравнил медведя с... Тран... вал? Как ты сказал?

- Трамвай. - поправил я. - О, ты сейчас узнаешь для себя много нового!

Так мы и шли до самого вечера - Тора внимательно слушала, а я без устали болтал обо всем, что только приходило в голову. О небоскребах и аквалангах, об автоматах и самолетах, об экранопланах и боксерских перчатках, о Биг Бене и Эйфелевой башне. Когда у меня пересыхало во рту, Тора безмолвно перехватывало меня руками за шею, а я, без каких-то проблем удерживая ее одной рукой, второй подносил к губам флягу, делал глоток и продолжал.

А Тора слушала.

Так же прошел и второй день, и третий. На привалах я осматривал ногу Торы, отмечая, что ожог затягивается прямо на глазах - раз в десять быстрее, чем он заживал бы сам по себе. Вместо давно кончившейся медвежатины я, поставив под руководством Торы пару силков, поймал в один из них олененка, но, черт возьми, рука не поднялась его убить! Эти влажные черные глаза, этот испуганный паралич при виде меня!..

Пришлось его отпустить, а Торе соврать, что ничего не попалось. В конце концов, растительная диета худо-бедно утоляла голод, если опустить то, что приходилось питаться ею практически без остановок, да и желудок мой во время привалов вел себя несколько недовольно, заставляя сидеть в кустах порой по двадцать минут.

У Торы с этим было все еще хуже - ее в туалет приходилось носить, потом уходить, а потом возвращаться и забирать.

Но, несмотря на все лишения, эти три дня серьезно нас сблизили. Из глаз Тора исчезло подозрительное выражение, с которым она ранее смотрела на меня, и уступило место восхищению пополам с интересом. Я все никак не мог остановиться и рассказывал, и рассказывал о своим мире и о своей жизни, легко перескакивая с темы на тему, будто я страдающий от бессонницы хипстер, прыгающий с одной страницы википедии на другую.

Ни разу за эти три дня я больше не испытал ни единой отрицательной эмоции, а когда Тора, под конец третьего, наконец смогла впервые наступить на больную ногу, предварительно для подстраховки обмотав ее повязкой, и вовсе обрадовался!

- Как раз вовремя. - довольно прокомментировала Тора свою прогулку вокруг костра.

- И почему же?

- Завтра мы должны будем выйти к городу.