Доспех духа

За последние две недели меня беспокоили всего пару раз. Сначала приезжал полковник Дорошин, расспрашивал по поводу ночного нападения на дом Матчиных. Было видно, что приехал он не для уточнения деталей, а чтобы успокоить, поделившись ходом расследования. Полиция вычислила всех, кто в ту ночь был вместе с Воронцовым, посчитала всех убитых и раненых, а дальше информация ушла наверх, к генералам и министрам, которые должны будут решать их судьбу. С учетом событий двадцатилетней давности, когда погиб род Бельских, похожих прецедентов было всего несколько. Во всех случаях виновных ставили на особый учет и ссылали на окраины империи на два десятка лет, запрещая возвращаться в столицу. К тому же при необходимости или военном столкновении с соседями, их в первую очередь отправляли на фронт. Главы родов и семей, откуда выходили мастера, устраивавшие беспорядки, обычно отделывались крупными штрафами. Сейчас же ситуация была несколько другой, так как жертвы были только со стороны нападавших. Исходя из этого я считал, что серьезно никого не накажут. Да, пошумят на публику, найдут пару козлов отпущения и все затихнет, как будто ничего и не было.

На следующий день после визита полковника приехал Наумов Петр Сергеевич. С ним мы долго беседовали, сидя в малой гостиной. Он рассказал, что его встреча с Воронцовым ничем не закончилась, так как тот делал вид, что вообще ничего не произошло. Этот разговор прошел на фоне новостей, что коалиция, собранная Воронцовым, посыпалась, оставив великого князя без поддержки. В общем, сейчас наверху началось брожение, многие не знали, к кому примкнуть и все чаще говорили о необходимости создании новой силы. Кто-то переметнулся к Разумовскому, предположив, что раз он смог выстоять в сложное время, значит, сам поднимется высоко и союзников не забудет.

Что любопытно, за весь разговор с Петром Сергеевичем, никто ни разу не поднял вопрос о выходе Матчиных из рода Наумовых или о чем-то подобном. Пока Николай Иванович не сядет на трон, пока не прекратятся брожения среди бояр, рано говорить о том, что Матчины смогут стать самостоятельным и независимым родом. До этого еще месяцев восемь, в самом лучшем случае, поэтому я не рассчитывал поднять данный вопрос раньше следующего августа. За это время ситуация в Империи может поменяться еще раз двадцать.

И вот настал последний день сентября. Я отлично выспался, принял горячий душ и успел позавтракать, прежде чем появился генерал Руднев. С генералом из госбезопасности мы давно не виделись, но он нисколько не изменился. Выглядел он все так же внушительно, разве что взгляд стал еще более строгим и серьезным. Сегодня Дмитрий Леонидович был в форме, с генеральскими погонами. За ним в дом просочился молодой адъютант, смотревший на меня как-то подозрительно. Генерал же его словно и не замечал.

— Доброе утро, — поздоровался генерал, пожал мне руку.

— Здравствуйте. Завтракать будете? Я уже начинаю привыкать к местной кухне. Сегодня блины с творогом необычайно вкусные подают.

— Спасибо, но у нас нет времени, — сказал генерал Руднев. — Надо успеть привести тебя в порядок, добраться до полигона и посмотреть, что подготовит Высокая комиссия.

— Так и не сказали, что за испытание будет? — спросил я.

— Все держится в строжайшем секрете, — виновато сказал он, отступая в сторону, чтобы в дом смогли войти еще несколько человек.

Я сразу узнал женщину, которая помогала нам с Аленой, когда планировалась операция в Кремлевском дворце. Следом шли ее помощницы, с одеждой в чехлах, сумочками и всем необходимым, чтобы привести в надлежащий вид кого угодно.

— Ее Величество Елена Алексеевна и наследник Николай возглавят Высокую комиссию, а после завершения пройдет пресс-конференция, — сказал Дмитрий Леонидович. — Они просили сделать так, чтобы ты выглядел подобающе.

На то, чтобы подстричься, побриться и переодеться в костюм, ушел целый час. Единственное, от чего я смог отбиться, так это от помадки для волос, чтобы ветер и непогода не растрепали прическу. Сказал, что готов быть лохматым и меня это нисколько не смущает. Попутно я прочел два письма, которые мне тайно передали женщины. Первое было от Елены Алексеевны. Почерк у нее, кстати, очень красивый, строчки ровные, а заглавные буквы с завитушками. Она писала, что благодарна за помощь и что я сделал все правильно. По ее словам, у княжон все было прекрасно. В гостях у герцога они отдыхали, несколько раз ездили купаться на море и успели выйти в свет на каком-то важном мероприятии. С ними Елена Алексеевна беседовала по телефону почти каждый вечер и планировала посетить Италию с частным визитом. В конце письма она сказала пару приятных слов на тему моего становления великим мастером и просила заглянуть в Кремлевский дворец, как только появится возможность. Говорила, что у нее есть для меня подарок.