Дороже золота

Альран отлично усвоил урок, и дракона ждала груда сокровищ. Летописцы утверждали, что все, до последнего золотого перстня с руки молодого государя, было отдано дракону. Корона и королевский скипетр — вот что осталось от некогда огромной казны Янарии. Однако король быстро сумел поправить сие недоразумение, женившись на младшей дочери правителя соседнего королевства Церизан. И вот сейчас Альран Справедливый справедливо решил воспользоваться возможностью сберечь десять футов драгоценностей за каждый год охраны. Десять на десять и того сотня на одной чаше весов и очерненная, но все же королевская кровь на другой.

Ступени закончились и Маршэль выбралась на ровную круглую площадку. Холодный, совсем не летний ветер взметнул волосы и запутался в многослойных серебристых юбках. Она очень старалась держать голову прямо. Не дрожать и не плакать, радуя взор палачей своей слабостью. Королева и ее подпевала доченька уже ждали около высокой тумбы из белого мрамора. На ее вершине изгибался угольно черный, каменный дракон, удерживающий в передних лапах-крыльях золотой горн. Два рубиновых глаза горели в лучах восходящего солнца.

Чуть в стороне в окружении трех стражей стоял дворцовый маг. Мужчина прятал руки в широкие рукава фиолетово черной сутаны и ежился от каждого порыва ветра. Маршэль подтолкнули вперед, молчаливо приказывая подойти и поклониться королеве. Стиснув зубы, она подчинилась. В пересохшем горле вдруг резко прибавилось слюны, до того захотелось плюнуть в холеную рожу коронованной стервы. Позвоночник отказывалась сгибаться, но Маршэль заставила себя сделать легкий поклон.

— Хорошая зверушка, — самодовольство в голосе королевы можно было черпать ведрами, — Пожалуй, в иное время я бы оставила тебя во дворце. Раз уж твоя мамаша справилась с ролью подстилки для знати, то и ты на это сгодишься…

— Разве что на один раз, маменька, — встряла принцесса. Маршэль не могла сдержать гримасы отвращения. Выгребать помои из хлева не так мерзко, как осознавать что эта жаба в шелках и мехах ее сестра по крови.

— И то, если несчастный будет достаточно пьян, — поддержала свою дочурку Урсула, — Но довольно любезностей. Мне надоело мерзнуть ради грязной бастардки, — и королева демонстративно повела плечиками, укрытыми белоснежным, меховым манто, — Начинаем!

— Моя королева, — встрепенулся маг, — Король…

— Молчать! — рявкнула Урсула, — Делать, как я велю!

Мужчина стушевался. Подошел к ней и протянул узкую ладонь.

— Идем, дитя…

Маршэль было страшно до черных мушек перед глазами, но незаметить беспокойства и неуверенности седовласого мага она просто не могла. Да что там! Его пальцы дрожали больше, чем ее собственные!

Широкая каменная плита, которая уже долгое время нагружалась лишь сетками с драгоценностями и золотом, была такой же белоснежной, как подставка для горна. Три мраморных ступеньки вверх и Маршэль остановилась точно посреди постамента. Маг топтался рядом.

— Дитя, — тихо шепнул мужчина, — я ничего не могу изменить, прости…

В его словах слышалась такая горечь и мольба, что Маршэль просто не могла промолчать.

— Но ведь Вы не виноваты. Это король. Его приказ.

Удивление и… испуг? Не этой реакции она ожидала. Маг открыл было рот, но тут королева подала голос.

— Себастиан! Мое терпение на исходе.

Больше маг Себастиан не произнес ни слова. Понурив голову, он выхватил из ножен маленький кинжал с черной ручкой и, словив ее руку, полоснул по тыльной стороне запястья острым лезвием. Маршэль вздрогнула от боли. Крупные капли крови устремились вниз и алыми звездами разбились о белый камень. Маг суетливо поклонился и в спешке покинул ее.

Ноги подгибались от страха, но каким-то чудом ей удавалось сохранить вертикальное положение. А Себастиан меж тем подбежал к королеве, и уколол протянутую руку невесть откуда взявшейся иглой. Урсула даже не поморщилась. Изящным движением провела пальцем по оскаленной морде дракона а потом, глубоко вдохнув, дунула в горн. Из которого не вылетело ни звука.

Глава 5

Зов. Он почувствовал его. Всегда чувствовал. Крохотные щекотные искорки теплой волной взбудоражили сонную кровь как, как… Мысль ускользнула в омут спящей памяти. Он не стал ее догонять. Зачем? Вязкое, блаженное ничто опять топило в себе сознание. Он так хотел туда, где темно и спокойно, где… Еще одна волна ударила яркой вспышкой. И противиться ей было невозможно.