Дорогой враг

Вспышка камеры ослепляет глаза.

Боже, посмотрите на него. Он и вправду травмирован. Разве мы не должны вызвать помощь?

Мы только сделаем еще один снимок. Потрогай мышцы его рук. Они такие твердые.

Они фотографируют меня, застрявшего в машине. Они, черт возьми, лапают меня. Пока я скручиваюсь от боли. Чья-то рука хватает меня за плечо. Я кричу, размахиваю руками и попадаю по чему-то твердому. Раздается сильный грохот.

– Мейкон! Какого черта?

Это ее голос, уже не медово-сладкий, а резкий и сердитый. Голос, который я никогда не смогу выкинуть из головы. Голос, который вытаскивает меня из тумана воспоминаний. С каждым вздохом зрение проясняется. Делайла стоит на коленях на полу, собирая остатки того, что выглядит как мой ужин.

– Черт, прости, – говорю я, искренне ужасаясь, что замахнулся на нее.

– Да что на тебя нашло? – шипит она. – Я несколько раз позвала тебя по имени, а ты просто сидел и смотрел в окно.

– Я спал. – Провожу рукой по лицу и понимаю, что оно все влажное от пота. – Я сделал тебе больно?

– Я в порядке. Но вот поднос может возмутиться, что его ударили. – Она бросает на меня свирепый взгляд, и я готовлюсь к еще одному выговору, но суровое выражение ее лица смягчается. – Тебе приснился кошмар?

– Просто был дезориентирован. От обезболивающего у меня мутнеет рассудок.

Поза Делайлы становится расслабленной.

– Мне не следовало хватать тебя, не проверив, проснулся ли ты. Папа всегда говорил, что опасно будить людей во время кошмара.

– Это был не кошмар. – Ложь вылетает слишком быстро. По-видимому, оттого, что я привык лгать. Мне чертовски не хочется видеть жалость в ее глазах. – Хотя согласен, что не стоит хватать людей, пока они спят. Немного грубо, скажу тебе. – Боже, Мейкон, заткнись. Мерзкий хам. Но, видать, я ничего не могу с собой поделать рядом с этой девушкой.

Она морщит нос.

– Похоже, вести себя как заноза в заднице – обычное для тебя дело.

– Мы снова говорим о моей заднице. – Я заставляю себя улыбнуться. – Ты так много о ней думаешь?

Ее ответная улыбка жалит и кусает.

– Я думаю о том, как пнуть тебя по ней каждый раз, когда мы находимся в одной комнате.

Смех вырывается на свободу, давя на ноющие ребра.

– В это я могу поверить. Погоди, давай я помогу тебе. – Не задумываясь, наклоняюсь, чтобы помочь ей, и тут же жалею об этом, когда укол боли пронзает бок. Делайла слышит мое шипение и следит за тем, как я откидываюсь на спинку кресла.

– Мейкон, когда ты признаешь, что тебе больно? – она поднимается, чтобы помочь.

Дрожь пробегает по спине. От мысли, что она прикасается ко мне из жалости, у меня стынет кожа.

– Не надо, – огрызаюсь я. Разум кричит, что я делаю только хуже, но рот не хочет закрываться. – Не прикасайся ко мне.

Делайла замирает, не убирая от меня руку. У нее тонкие пальцы с коротко подстриженными ногтями и многочисленными мелкими шрамами и мозолями, портящими кожу. Руки шеф-повара. Она сжимает свои умелые, измученные пальцы в кулак.

– Не прикасаться? – мрачно повторяет она, в ее словах все еще слышится боль и возмущение. – Серьезно?

Жар окутывает шею. Я не знаю, как объяснить ей, почему не могу позволить ей прикасаться к себе прямо сейчас.

– Мне не нужна помощь.

Секунду Делайла пристально смотрит на меня. Меня захлестывает стыд. Слишком давно я не испытывал подобных эмоций и вот теперь задыхаюсь от них.

Но именно это она и делает со мной – разоблачает, обнажает все углы души, которые я хочу скрыть, которые необходимо скрыть.

Раздраженный, пытаюсь откатиться назад. Колеса кресла наезжают на упавший поднос, и тот хрустит.

– Вот блин!

– Позволь мне… – Она протягивает руку, но я отступаю.

И ударяюсь об угол стола больным боком.

– Черт!

Делайла встает в попытке помочь.

– Ты не туда едешь.

– Я не…

Внезапно вокруг нас воцаряется балаган, когда я нажимаю на рычаг и кресло начинает врезаться во все подряд. Делайла прыгает по комнате, чтобы колеса не раздавили ей пальцы на ногах, и кричит, чтобы я позволил помочь.

– Я сам, – огрызаюсь я. – Просто отойди.

Ее щеки заливает темно-красный румянец.

– Ты кружишь как сердитая пчела! Успокойся.

– Не говори мне… – Лампа с грохотом падает со стола. – Проклятие! – кричу я. – Оставь меня в покое, Делайла!

Мой приказ обрушивается с силой, подобной кнуту, от которой Делайла вздрагивает. Этого достаточно, чтобы заставить нас остановиться. Тяжело дыша, я смотрю на нее одну ужасную секунду: удивленно распахнутые глаза, приоткрытые губы и взволнованное дыхание. Затем на ее лице появляется вспышка знакомого мне гнева, который я не видел десять лет.

– Да что, черт возьми, с тобой происходит? – кричит она, подбоченясь.

Делайла стоит надо мной, как учительница, готовая прочитать лекцию. Повязка на моей груди давит.

– Ничего, что не могло бы исправить предоставление личного пространства.

Делайла громко и протяжно фыркает.