Дорогой широкой

Нужно было что-то предпринимать, и закомпостированные Юрины мозги нашли выход, зацепившись за случайную фразу: «Кнута тебе, а не пива!» С этого мгновения Юрий Неумалихин уже не сомневался, а действовал, как привык, юрко и неумолимо. Он шагнул вперёд, взял нетрезвого атланта за локоть.

— А ну, идём!

— Ты кто такой? — возмутился атлант. — Я тебя и вовсе не знаю!

— Узнаешь, — пообещал моторист-трезвенник.

— А ты мне не тыкай… Я с тобой на брутерброт не пил!

— Топай давай! — Юрий уже выволок пьяницу из вокзального здания и направил к ждущему катку.

— Ты шо, мент?

— Так точно! Капитан Синюхов.

Очевидно, эта фамилия была известна в Малой Вишере, потому что больше алкоголик сопротивляться не пытался, позволяя вертеть себя, словно пойманную пауком муху.

— Вы его на заднем сиденьице пристройте. — забегая вперёд, тараторила тётка. — Он у меня тихо сидеть будет, не пикнет!

— Пускай пищит! — задористо отвечал Юра. — Он сейчас так пищать начнёт — любо-дорого смотреть! Дай-ка сюда котомки…

Одной рукой Юрий продолжал держать потерявшего всякую самостоятельность атланта, второй навьючил на него кутули, а чтобы они не сползли с поникших плеч, закрепил ремешком, сноровисто выдернутым из брюк пропойцы. Тётка лишь тихо охала, но, видя, что человек в остервенении, вмешиваться не смела. Русские бабы не знают слова «амок», но когда человек не в себе, понимают очень хорошо и не вмешиваются, чувствуя, что всякое вмешательство сделает только хуже.

Что касается самого атланта, то он стоял, шатаясь под тяжестью мешков, двумя руками поддерживал спадающие штаны и слабо бормотал: — Я тебе не выкал…

Наконец из самых недр катка появились два гибких щупа, словно невиданное насекомое выпустило тонкие сяжки, ощупывая добычу, перед тем как приступить к пищеварению. Не на всех машинах устанавливается подобное приспособление и не всякий моторист умеет пользоваться им. Называются подобные устройства «направляющие автоматического хода» и позволяют катку в самостоятельном режиме укатывать асфальт вдоль дорожного поребрика.

Укатка асфальта по нижней части поребрика традиционно считается делом неприятным, поскольку требует от моториста отточенного мастерства. Укатка бордюра (а есть и такой) не в пример проще, ибо бордюр ступеньки не образует, так что нет большого греха, если каток заедет на другой тип покрытия. Такова разгадка старого московско-питерского спора, в котором не правы обе стороны. Юрий Неумалихин, мастер опытный и со стажем, разницу между бордюром и поребриком знал преотлично, а направляющими автоматического хода высокомерно не пользовался, полагая, что на глаз получится вернее. Но сейчас бесполезная прежде приспособа пригодилась. Колесики направляющих Юрий заправил всё под тот же ремень, так что теперь каток должен был неуклонно следовать по пятам злополучного выпивохи.

— В кабину! — последовала команда.

— Ой, ребятушки! — застонала тётка.

— В кабину! — повторил приказ непреклонный моторист. — До Уезжи кто дорогу показывать будет?

Богородица услужливо подсадил тётку, помог ей устроиться на инструментальном ящике, подал сумку и авоську, которые командир милосердно не навьючил на атланта. Дизель, выбросив клубы парфюмерного дыма, взревел, многотонные вальцы медленно стронулись с места, нависая над головой погибающего пьяницы. Только теперь тот понял, что ему грозит.

— Ой!.. — по-бабьи взголосил он, собственным примером доказывая, что с годами супруги не просто похожи становятся, но и лексику приобретают одинаковую. — Ой-ой!..

Жаркое дыхание жадно вибрирующих вальцов уже доносилось к нему, смачивающий бак словно голодную слюну источал перебродивший одуван-чиковый сок, ещё мгновение — и свершится кровавое пиршество, лишь розовая пена запузырится на раскатанном асфальте…

— Ой-ё-ёй!!!

Издав отчаянный вопль и нетвёрдо переступая подкашивающимися ногами, несчастный кинулся бежать. Каток, безошибочно ведомый направляющими автоматического хода, неспешно двинулся следом. Бабка, забившись в инструментальный ящик, двумя руками держала нижнюю челюсть, боясь закричать.

Каток, нетрезво пошатываясь, укатал жаждущие ремонта улицы Малой Вишеры, миновал пригородный посёлок Дора.

Дора, Дора-помидора,
Мы в саду поймали вора…
Стали думать и гадать,
Как бы вора наказать!
Отрубили руки-ноги
И пустили по дороге…

Если даже в детской считалке ни намёка на законное ведение дела, никакой попытки передать взятого с поличным преступника законным властям, то означать это может только одно: идея правового государства чужда народной душе. Поймали вора, сами, между прочим, без помощи старшего лейтенанта или даже капитана Синюхова, подумали да погадали, не по закону, а по понятиям, после чего «отрубили руки-ноги» и полагают себя вправе вершить этакие дела.

Более того, пострадавший вор, немедленно становится «несчастненьким», которых на Руси издавна принято жалеть. И сама судьба тут же поворачивается к калеке улыбчивым боком: