Дорогой интриг

После этого фрейлина присела в неглубоком реверансе и сбежала, а я осталась.

– Наше знакомство – честь для меня, ваше сиятельство, – с улыбкой произнесла я.

– Я бы назвал наше знакомство сомнительной честью, – буркнул министр и отвернулся. Если он думал, что я уйду, оскорбленная его грубостью, то ошибся.

– Чего бы дурного я вам не сделала, прошу прощения, ваше сиятельство, – я склонила голову, и министр обернулся.

– Что вам от меня надобно, ваша милость? – прямо и недружелюбно спросил граф.

– Вы одиноки, ваше сиятельство, – сказала я. – Мне показалось, что вы скучаете.

– Я не скучаю, с чего вы взяли? Разве можно скучать на охоте? – чуть кривовато усмехнулся Атленг.

– Не могу сказать, ваше сиятельство, я не бывала на охоте, – я пожала плечами и отошла к противоположному дереву. – К тому же охота проходит где-то там, а нам с вами приходится ждать, когда охотники вернутся, чтобы состоялся пикник.

Граф некоторое время сверлил меня взглядом, после вновь усмехнулся и с нескрываемой издевкой спросил:

– А вам бы хотелось оказаться подле Его Величества? Не так ли? Это ведь так замечательно – находиться под его покровительством.

– Мне кажется, господин граф, многие бы хотели, чтобы государь им покровительствовал, – заметила я. – Думаю, и вам было бы приятно его внимание. Но вы ошиблись. Я вовсе не мечтаю оказаться на охоте. Признаюсь вам по секрету – охоту я переношу только тогда, когда она происходит не у меня на глазах. Самой бы мне не хотелось оказаться там, где идет преследование несчастного зверя.

Министр теперь развернулся лицом ко мне и оглядел с новым интересом. Заговорить он не спешил, то ли раздумывая над своими следующими словами, то ли пытаясь составить обо мне мнение. Наконец, прочистив горло, задал новый вопрос:

– И как же вы собираетесь разыгрывать перед Его Величеством интерес к охоте и восторг?

Теперь я изломила бровь в недоумении.

– Разыгрывать? Это было бы лицемерием с моей стороны.

– Но как же? – граф сделал шаг ко мне. – Разве вы прибыли сюда не для этого? И не говорите, что вас не прочат в новые фаворитки государю. Иначе бы герцогиня не взяла вас под свое крыло. Да и граф Доло подсуетился и не упустил возможности пристроить девицу, приглянувшуюся королю.

Коротко вздохнув, я сделала шаг ему навстречу, и теперь мы стояли так близко, как стоят добрые знакомые. Повернув голову, я увидела дядюшку, глядевшего на нас с министром. Однако я тут же и отвернулась от главы рода.

– Он вас подослал ко мне? Ищет поддержку? – несколько воинственно вопросил граф Атленг, проследивший за моим взглядом.

– Напротив, – ответила я, глядя в глаза министра. – Дядюшка предостерегал меня, говорил, что вы предубеждены против меня. Но мне стало любопытно познакомиться с вами. Я ведь и вправду не сделала вам ничего дурного, ваше сиятельство, как и никому другому. Однако если вы думаете, что я ищу вашей дружбы и поддержки, то вынуждена признать – это не так. Дружба – это то, что рождается из душевной близости и поступков. А что до чаяний моего дядюшки и ее светлости, то каждый человек имеет право к чему-то стремиться, не так ли? И каждый выбирает свой путь.

– И к чему же стремитесь вы, ваша милость? На ложе государя? Это ваш путь? – он прищурился, но я взора не отвела и все-таки смущение испытала.

– Прошу простить меня великодушно, ваше сиятельство, но ваш вопрос слишком откровенен. О ложе с девицами говорить не принято.

– Я всего лишь назвал вещи своими именами, – отмахнулся граф.

Негромко хмыкнув, я отметила:

– Вы беспощадны в своей прямоте, ваше сиятельство. И вы правы, как ложе ни назови, ложем оно быть не перестанет. Я вижу свой путь, знаю его, но кто сказал, что его видят остальные? Возможно, они глядят под иным углом.

– И каков же ваш угол?

– А ваш? Что видите во мне вы, господин министр? И чем я вам не угодила, раз знакомство со мной показалось вам сомнительной честью?

В этот раз граф молчал дольше прежнего. Он вернулся к своему дереву, вновь подпер его плечом и отвернулся. Взор его сиятельства перебирался с одного придворного на другого, ни на ком особо не задерживаясь. В конце концов, пресытившись видом, министр вновь повернул ко мне голову и произнес:

– Женщины, которые не блюдут нравственность, мне неприятны. К примеру, я слышал, что вы играете чувствами герцога Ришема. Он, конечно же, заслужил хорошей трепки, ибо поведение его далеко от всяких приличий, однако девице пристало вести себя скромно, а не вертеть хвостом перед мужчиной. Псисе, – закончил граф свою тираду, и я поняла, что извиняться он не любит, раз так комкает это незатейливое слово. В остальном речь его была чистой и внятной.

Не удержавшись, я хмыкнула, а после и вовсе рассмеялась. Вышло достаточно громко.