Дорогой чести

Наступили холода. Дни стали короче, ночи длиннее.

Потап Петрович так и не может оправиться от побоев. Он еле-еле передвигается по комнате, но на внука посматривает весело.

— Ты, Саня, запоминай, — говорит он внуку, — где у немцев расположены пушки, пулеметы, склады, проволочные заграждения… Все запоминай. Пригодится. Наши должны вернуться. Обязательно! Спросят у тебя — должен ответить. Понял?

— Я запоминаю, дедушка. У «бараньего лба» большие пушки стоят, а на «клюве» — пулеметы…

— Все и запоминай. Только не попадайся на глаза.

— Дедушка, а я видел того длинноногого, который бил тебя. Я в него камнем запустил… Не попал только. Но я его еще увижу, дедушка. Я ему покажу!

Потап Петрович притронулся рукой к голове внука.

— Ты погоди. Веди себя тихо, не задирайся. Дай срок. Придут наши, тогда…

Но Саня не послушался деда. Длинноногий не выходил у него из головы. Он видел его уже несколько раз. Шагает по берегу, как мачта, — длинный, прямой. У него и усики тонкие, бесцветные; и губы тонкие; а нос — большой и красный. Саня его на всю жизнь запомнил. Только бы выбрать подходящий момент…

Мальчик приметил, что длинноногий часто спускается к морю по крутой тропке. Упираясь пятками в неровности, он, перегибаясь, как палка, быстро соскальзывает вниз. Ходит он по этой тропке в одно и то же время и всегда в сопровождении нескольких солдат. Саня несколько раз проследил за длинноногим, и у него созрел план. Он внимательно осмотрел тропку у обрыва, что-то прикинул, и в следующую же ночь, ничего не сказав дедушке, решил устроить засаду. Мальчик захватил с со-бой тонкий пеньковый трос и натянул его поперек тропинки у самого обрыва, привязав одним концом за выступ скалы. Другой конец взял в руки и спрятался невдалеке. «Побеги теперь только!» — пообещал мальчик своему врагу и стал ждать. Долго лежал Саня, но длинноногий не появлялся. Мальчик промерз, стучал зубами, но не покидал своего поста. И вот, наконец, вверху, в расщелине скалы, послышались шаги. Кто-то спускался по тропинке. Саня вгляделся в темноту и увидел несколько человеческих фигур. Впереди шел длинноногий. Саня узнал его сразу. Мальчик изо всех сил натянул трос и притаился. Сердце колотилось так громко, что ничего, кроме его гулких ударов, Саня не слышал. Казалось, прошло бесконечно много времени. Саня перевел дыхание и в этот самый момент трос неожиданно дернулся и выскользнул из рук. Мальчик съежился и замер. Сейчас, сейчас… Мало-помалу оправившись от испуга, он прислушался: вокруг никого. Под обрывом тоже как будто никого нет. Что же случилось? Мальчик осторожно выглянул из-за камня, осмотрелся. Трос болтался над обрывом. Очевидно, длинноногий даже не заметил его, когда задел ногой и без труда вырвал трос из рук мальчика. Саня чуть не заплакал от досады. «Ладно! Я привяжу и другой конец. Все равно кувыркнешься под обрыв, длинноногий!»— решил мальчик. Отвязав трос, он вернулся на маяк.

В следующий раз Саня закрепил оба конца троса. Длинноногий и солдаты появились как всегда в то же самое время. Мальчик чуть не вскрикнул от радости, когда увидел своего врага скользящим по тропинке. Вот он почти приблизился к тому месту, где был натянут трос… Саня даже приподнялся от нетерпения. Страха он теперь не чувствовал. Все это походило на занятную, хотя и опасную игру. Длинноногий сделал несколько шагов и вдруг запнулся, перегнулся вперед и, растопырив руки, с криком полетел вниз головой под обрыв. Следующий солдат поспешил к нему на помощь и… тоже упал и покатился по склону. Саня, забыв об опасности, приподнялся из-за камня и захлопал в ладоши.

Остальные солдаты спустились по тропинке благополучно.

Саня прислушался. Снизу доносились вопли, громкая речь. Сильнее всех орал длинноногий. Мальчик узнал его по голосу, хотя и не видел в темноте, что творилось там. «Так тебе и надо!» — прошептал Саня и, отвязав концы порванного троса, что есть духу побежал домой.

— Где ты был? — спросил дедушка, когда дрожащий Саня забрался к нему на топчан. Мальчик ничего не ответил, прижался к деду и, уткнувшись лицом в его бороду, заплакал навзрыд.

Длинноногий больше не появлялся. Видно, сломал-таки себе шею при падении. Но радости Саня не чувствовал. Дедушка стал совсем плох, хотя по-прежнему утешал внука: «Ничего. Вернутся. Дай срок. Доживем, Саня!» И Саня, как мог, крепился. Но время шло, а свои не возвращались.

3

Наступили полярные ночи. Темно и мертво стало вокруг. Холодно в доме. Больной дедушка бредит во сне, что-то бормочет, зовет кого-то. Саня прижимается к нему и обнимает морщинистую, холодную шею деда. За окнами свистит ветер и бросает в стекла снежную крупу. Немцы сегодня не высовывают и носа на улицу. Заняли теплую комнату, завалились спать, выгнав дедушку и внука на кухню. «Ладно, придет срок, — думает Саня, повторяя дедушкины слова, — возвратятся наши, наподдают фашистам, как следует», — и засыпает.