Дорогие реликвии

— Вот в эти радостные дни наступления и было бы хорошо передать его в дар народу. Где ваш начальник? Я уговорю его отпустить вас в Ленинград, чтобы сделать все необходимое.

Главврач — начальник Ивана Сергеевича — быстро понял, в чем дело, и разрешил старшине Наумову короткий отпуск.

Так попала в музей боевой славы Родины ценнейшая реликвия Отечественной войны 1812 года.

БУМАЖНИК КУТУЗОВА

За много лет до Великой Отечественной войны мне было известно со слов видных знатоков старой книги, что у кого-то из собирателей рукописей, документов, гравюр и книг, относящихся к Отечественной войне 1812–1815 годов, есть очень ценная реликвия — бумажник фельдмаршала М. И. Кутузова.

Знал я и о том, что эта реликвия часто меняла своих хозяев, однако не покидала города на Неве, и все ее владельцы тщательно скрывали, что обладают этой ценностью.

В течение нескольких лет, встречаясь со знакомыми мне книголюбами, я постепенно сужал круг своих поисков, движимый одним желанием взглянуть на эту реликвию, которая, несомненно, должна была стать достоянием народа.

Букинист Иван Сергеевич Наумов пользовался большим авторитетом в среде ученых, научных работников, сотрудников музеев, архивов и деятелей искусства как видный знаток старой книги. Многие годы я был с ним в добрых отношениях. Как-то однажды, показывая редкие издания, Иван Сергеевич сказал:

— Есть у меня сокровенные вещицы. Собираю и берегу их многие годы. К ним моя особая любовь…

Он не назвал, что именно ему так дорого, оборвав на этом разговор. Я невольно вспомнил о бумажнике.

Началась война. О том, как мы с Наумовым повстречались на фронте, я уже рассказал.

После тяжелого ранения в бою под городом Пушкином Иван Сергеевич долго находился на излечении. Встретился я с ним в 1946 году, когда усиленно занимался восстановлением здания Военно-исторического музея А. В. Суворова в Ленинграде, разрушенного авиабомбой в первые дни Великой Отечественной войны.

Встреча наша произошла на улице и была недолгой. Меня интересовали книги, посвященные А. В. Суворову, гравюры, рисунки, литографии, документы. Я просил Ивана Сергеевича, по старой дружбе, всемерно помочь мне, зная его внимательность и исполнительность.

Года за два до своей кончины Иван Сергеевич уступил несколько документов из личного собрания и вместе с ним столь дорогую ему реликвию — бумажник М. И. Кутузова моему большому другу, страстному собирателю старины — историку и литератору. Последний не мог скрыть от меня своей радости и под секретом показал мне бумажник, взяв с меня слово сохранить тайну.

С большой внимательностью я рассматривал бумажник, изготовленный из красного сафьяна в художественной отделке золотым шитьем с инициалами "М. К.".

Я стал уговаривать писателя передать бумажник в Эрмитаж.

— Не сердись на меня, — попросил друг. — Я еще не налюбовался драгоценной реликвией… Пусть она пока побудет у меня. Я и сам понимаю, что ей место именно в музее. Но я же историк! Мне нужен аромат эпохи…

Прошло немного лет. Скончался мой друг. Вдова исполнила желание мужа, передав реликвию в мое полное распоряжение.

Так бумажник фельдмаршала Михаила Илларионовича князя Кутузова-Смоленского попал в Эрмитаж.

ПАМЯТЬ ПАРИЖА

днажды проходил я по улице старого района Ленинграда. Вблизи очень ветхого дома, из которого уже выехали жильцы, валялось много домашнего хлама, выброшенного из квартир.

И вдруг прямо перед собой я увидел втоптанный в землю кисет. Перевернув его ногой и отбросив в сторону, я увидел четко выделявшуюся на светлой материи надпись. Поспешно поднял кисет, стряхнул известковую пыль и был крайне поражен, читая по-французски "Париж" "…уста 1816" "Андр… Ист…". Не передать охватившей меня радости: реликвия Отечественной войны 1812 года, да еще какая! Имеющая свой паспорт, как выражаются ученые.

Я стал всматриваться в груду мусора: а вдруг еще что-нибудь обнаружится?

Ко мне подошли две девушки-штукатуры.

— Потеряли что? — спросила одна.

— Нет, не потерял, а нашел и к тому же драгоценную вещь… Девушки переглянулись.

— Наверное, сережка или брошка?..

Я показал им кисет и рассказал, что мог предположить о его происхождении.

Подошли еще две девушки и парень. Когда я показал место, где поднял кисет, парень с досадой воскликнул:

— А мы-то сколько раз проходили и не видели… Такую драгоценность ногами топтали…

Прощаясь со строителями, посоветовал им быть внимательными к находкам и сообщать о них руководителю работ.

Возвратившись домой, я немедля принялся за расчистку кисета от извести и грязи. Положив его на лист серой бумаги, похлопывал одежной щеткой, выбивая приставшую известь. Промыл в теплой мыльной воде и залюбовался замысловатой вязкой из цветных шелковых ниток.

По всему полю кисета были изображены игральные карты, а внизу читалась надпись: "Париж" "9 августа" "1816" "Андрей Истомин".