Дороги, ведущие в Эдем

Тут он покраснел, а она, пригнувшись, вылезла из-под барной стойки и взяла его за руку:

— Пошли! Покажу квартиру.

Она повела моряка по длинным коридорам, мимо зеркал, и стала показывать комнаты одну за другой. Ему очень понравились мягкие ковры в пастельных тонах и неброское сочетание новомодной и старинной мебели.

— А это моя комната, — объявила она, придерживая для него дверь. — Не обращай внимания на беспорядок, я не виновата, тут многие девчонки похозяйничали.

Но предупреждение казалось излишним: в комнате царил идеальный порядок. Кровать, столы и лампы были белые, а стены и ковер — холодного темно-зеленого цвета.

— Ну что скажешь, Джейк… подходит мне?

— Я раньше ничего подобного не видел. Моя сестра ни за что не поверит, если я ей расскажу… А вот стены мне ваши не нравятся, простите уж, что говорю… какие-то зеленые… такие холодные…

Она озадаченно посмотрела на него, потом протянула руку и дотронулась до стены над туалетным столиком:

— Ты прав. Насчет стен. Они холодные.

Она подняла на него взгляд: на мгновение ее лицо исказилось — и он не понял, то ли она сейчас расплачется, то ли рассмеется.

— Ну, я не то хотел сказать. Черт, я и сам не знаю, что хотел сказать!

— Правда? Или мы просто изъясняемся эвфемизмами?

Он явно ее не понял, поэтому она присела на краешек белой кровати.

— Вот, сядь сюда и покури. А где твой стакан?

Он сел рядом.

— Я его оставил на барной стойке. Здесь у вас тихо — не то что в большой комнате, там такой гвалт стоит…

— Ты давно на флоте?

— Восемь месяцев.

— Нравится?

— А кого интересует, нравится или нет… Я уже побывал много где, куда сам никогда бы не попал…

— Тогда зачем пошел служить?

— Да я и так ждал призывную повестку и решил, что на флоте мне больше понравится.

— И как?

— Ну, я же сказал, такая жизнь не по мне. Не люблю, когда мной командуют все, кому не лень. Вам бы понравилось?

Она не ответила и молча зажала губами сигарету. Он зажег спичку и поднес к сигарете, а она как бы невзначай дотронулась до его руки. Рука чуть дрожала, и пламя подрагивало. Она затянулась и спросила:

— Хочешь меня поцеловать?

Она пристально наблюдала за ним и сразу заметила, как его лицо залилось краской.

— Нет? Почему же?

— Ну, вы же не такого рода девушка. Я бы побоялся целовать такую, как вы. И, кроме того, вы же просто потешаетесь надо мной.

Она рассмеялась и выпустила в потолок облачко дыма.

— Перестань! Говоришь как персонаж дешевой мелодрамы. Что значит «не такого рода девушка»? Просто фигура речи. И совсем не важно, поцелуешь ты меня или нет. Могла бы объяснить, но зачем! Скорее всего, потом ты еще решишь, будто я нимфоманка.

— Я даже не знаю, что это…

— Черт, вот и я о том же! Ты мужик, настоящий мужик, а меня тошнит от этих слабаков, этих женоподобных мальчиков вроде Леса. Мне просто хотелось узнать, как это бывает, вот и все.

Он склонился к ней:

— Ты забавная девчушка! — И в тот же миг она оказалась в его объятиях.

Он поцеловал ее в губы, а его рука скользнула по ее плечу и легла ей на грудь. Она извернулась и так сильно оттолкнула его от себя, что он распластался на холодном зеленом ковре.

Она вскочила с кровати и встала над ним. Они молча смотрели друг на друга. У него был испуганно-непонимающий взгляд.

— Ты похабник, — произнесла она и влепила ему пощечину.

Она распахнула дверь, замерла на секунду, расправила платье и вернулась к гостям. Он еще какое-то время сидел на полу, потом встал и нашел дорогу в прихожую. Тут он вспомнил, что забыл бескозырку в белой комнате, но ему было плевать и просто хотелось поскорее отсюда убраться.

Хозяйка квартиры заглянула в гостиную и жестом попросила Милдред выйти в коридор.

— Ради бога, Милдред, выгони этих парней… Морячки́! Они возомнили, что тут флотский клуб?

— Да что с тобой такое? Этот парень приставал к тебе?

— Нет-нет, он обычный провинциальный олух: впервые в жизни попал в приличный дом и сильно впечатлился по этому поводу. Очередной зануда, от которого у меня жутко разболелась голова. Выпроводи их, пожалуйста… всех!

Милдред кивнула, а хозяйка квартиры дошла по длинному коридору до комнаты матери. Войдя, она прилегла на бархатный шезлонг и уставилась на абстрактное полотно Пикассо. Потом взяла крошечную кружевную подушечку и крепко-крепко прижала ее к лицу. Ночевать сегодня она решила здесь, где стены были нежно-розового цвета и такие теплые.

Перевод О. Алякринского

Шуба из настоящей норки

(1944)

Миссис Мансон закрепила наконец парусиновую розочку на своих рыже-каштановых волосах и отступила на шаг от зеркала, чтобы оценить результат. Потом провела ладонями по бедрам… Платье было чуть узковато, но в целом сидело неплохо.

«Перешивать больше нет смысла — все равно его уже не спасти!» — подумала она с досадой, бросила на свое отражение последний критический взгляд, отвернулась от зеркала и пошла в гостиную.