Дороги, которые мы выбираем

Кукоцкий был главным инженером проекта, по которому строился наш туннель. Исключая комбинатское начальство, никто из нас не видел в глаза Ку-коцкого. Однако не было на «Туннельстрое» инженера, техника или даже бригадира, который бы не знал этой фамилии. Главного инженера проекта поминали чаще добрым, но, случалось, и злым словом.

Когда проходка шла хорошо и крепление не подводило, говорили: «Голова этот Кукоцкий!» или: «Небось сам Кукоцкий проектировал!..» И тогда «сам Кукоцкий» вставал передо мной в образе старичка профессора, с бородкой клинышком, в просторном белом чесучовом пиджаке, — хотя, насколько было известно, Кукоцкий не был ни профессором, ни сколько-нибудь заметной величиной в техническом мире. Но когда нам неожиданно встречались рыхлые участки, когда трещала крепь и рушилась порода или внезапно в штольню прорывалась вода, мы огрызались: «Кукоцкого бы сюда!»

Теперь мне предстояло увидеть наконец этого Кукоцкого воочию и убедить его в необходимости изменить предусмотренный в проекте метод твердого бетонного крепления.

…«Центропроект» помещался в красном пятиэтажном доме, в одном из арбатских переулков. Дом был огорожен деревянным забором, выпачканным известкой и краской, и я никак не мог найти вход. Лишь пройдя далеко вдоль забора, я увидел широко распахнутые ворота. Сюда, покачиваясь в раздолбанной колее, въезжали самосвалы.

— Вам куда? — спросил меня вахтер. Я ответил.

— Тогда вправо сворачивайте. Вот по этой тропке. — Он показал на протоптанную в снегу довольно широкую тропинку. — А прямо — это на строительство.

«И тут строительство! — подумал я. — Что они тут строят, в центре Москвы? Жилой дом? Учреждение? Школу?»

В вестибюле красного дома было грязновато: следы цемента и строительного мусора, которые, очевидно, каждый день приносили на своих подошвах служащие и посетители. Но мне это даже понравилось. Вестибюль «Центропроекта» совсем не напоминал холодное, далекое от физической деятельности управленческое учреждение — мозг, отделенный от рук. И вахтер был почему-то в ватнике, словно строительный рабочий, зашедший сюда посидеть, отдохнуть.

Я спросил, где можно найти Кукоцкого, и вахтер ответил мне, что на третьем этаже.

…Я вошел. Комната была очень маленькой, метров восемь, десять, не более. Спиной к двери и лицом к столу стояли три человека. Того, кто сидел за столом, я не видел: стоявшие вокруг заслоняли его и о чем-то оживленно спорили. Уже с порога я услышал голос:

— Гнейсы-то гнейсы, но неустойчивые в массиве. Так? Перемятый, сильно рассланцованный, вот что! Конечно, можно разрабатывать забой по частям…

— Дорого! — прервал чей-то голос. — А если рас-крыться уступчивым способом?..

Я кашлянул, но меня не услышали. Я обошел стол сбоку и увидел наконец легендарного Кукоцкого. Конечно, это он сидел за столом. Боже мой! Маленький, лысый, хотя и не очень старый на вид, желтоватая кожа на лице, в пенсне… Ну прямо-таки бюрократ с картинки! У меня даже сердце упало. Кукоцкий говорил скрипучим голосом:

— Дорого, дорого! Надо искать другой способ раскрытия…

Перед ним на столе лежала калька, углы которой были прижаты пепельницей, чернильницей и пресс-папье. Говоря, Кукоцкий тыкал в чертеж пальцем.

Я сразу настроился против него. Подумал: «С таким разговаривать бесполезно». Но тут же сказал себе: «Черта с два! Он тут не самый главный. Откажет — пойду выше!» Я чувствовал, что могу пойти к любому, самому высокому начальству, снять трубку и позвонить кому угодно: начальнику главка, министру, Председателю Совета Министров, наконец!

— Товарищ Кукоцкий! — громко произнес я. Все головы повернулись ко мне. Кукоцкий снял пенсне, поморгал и снова надел его.

— Я с тундрогорского туннеля. Начальник строительства. Фамилия — Арефьев. Простите, что вмешиваюсь в ваш разговор; но у меня срочное дело. — Я выпалил все это разом, боясь, что Кукоцкий прервет меня с первых же слов, скажет, что занят и… «приходите завтра… только предварительно созвонимся».

— Какое дело? — спросил Кукоцкий своим противным голосом.

Какое? Но не могу же я вот так, стоя, в. присутствии других людей, которые, видимо, только и ждут, чтобы вернуться к своему спору, излагать мое дело. Однако выхода не было.

— Дело в том, — начал я, — что вы выдали нашему строительству проект, предусматривающий бетонную обделку. Но у нас нет цемента. Вместе с тем, — продолжал я, стараясь говорить коротко, — в процессе проходки передовой штольни мы установили, что породы ведут себя хорошо, устойчивы и, хотя имеют трещиноватость, все же вполне надежны…

— Одну минуту… — прервал меня Кукоцкий и слегка приподнял руку. — Посидите, — сказал он, обращаясь к стоящим перед столом людям, — у нас еще разговор долгий. Я сейчас отпущу товарища…

Они уселись на узеньком деревянном диванчике у стены.

— И что же? — обратился ко мне Кукоцкий.

Я собрался с духом и, будто бросаясь на приступ, выпалил:

— А то, что тяжелая обделка не вызывается необходимостью, и мы предлагаем применить облегченный способ и закрепить свободную часть штанговой крепью. Мы составили письмо. Вот!