Дороги и тропы

Группа попала в полосу пеплопада. Был там форменный ливень из шлака и пепла. Пять суток носа нельзя было высунуть из палаток. Но засыпало, надо было откапываться. Откапывались. Насыпали бугры из пепла. Переносили палатки на эти бугры. А через сутки их снова надо было откапывать. Еда, сон и все остальное — пополам с пеплом. Вертолет в этом наждачном аду сесть не мог. Люди, правда, вольны были выйти из полосы бедствия. Но как быть с приборами? Тяжелые. Нужные. Дорогие. «Иногда утром мы могли только угадывать, где стоял «ящик». Без касок тут не работали. «Орешки с неба» разбивали стекла часов, решетили палатки, оставляли на теле ссадины и царапины». «Когда выбрались наконец на свет божий, показалось, что побывали в самой преисподней». Сейчас на месте, где стоял лагерь, из пепла торчит лишь верхушка радиомачты.

Зная, как не любят вулканологи выставлять вперед отличившихся (тут почти каждый ходит по краю возможного), я не спешил расспрашивать об отдельных людях отряда, но мой собеседник сам подсказал: «Запишите: Магуськин Мефодий... Бывают моменты, в один час узнаешь, чего стоят люди. Так вот, с Мефодием я пошел бы теперь на какое угодно трудное дело». О Магуськине я слышал еще в Петропавловске. В ночном разговоре директор института тоже назвал это имя. Мефодий в моих глазах вырастал до фигуры былинного богатыря.

— А где он сейчас?

— Тут, у вулкана, на стоянке геодезистов.

Первый лагерь — это точка отсчета, по которой меряют трудности. Их и теперь немало на всех стоянках вокруг вулкана. Ежедневно видеть лунный пейзаж... надоедает! Дышать газом, идущим от лавы... надоедает, конечно! Питаться тушенкой и манной кашей... Скучать по бане, кормить комаров... Можно ли все перечесть? Пепел... В первом лагере он просто хоронил под собой все, что не двигалось. Но кто его тут не хлебнул, пепла? Геодезисты Юрий Фомин и Лев Дадоян, заблудившись в пепловой мгле, сочли за благо лечь у верхушек засыпанных пеплом кустов. Утром, когда ветерок повернул, ахнули: ночь коротали всего в полсотне шагов от палатки!

Ветер тут может в любой момент изменить направление, и тогда любая стоянка окажется в положении первого лагеря. Да если даже полоса пеплопада проходит и в стороне, пепел все равно есть: в ботинках, в волосах, в ушах, на зубах, в каше, в спальном мешке, в банке с солью и, хуже всего, — в фотокамере. Переводишь пленку — пепел скрипит, а ты уже хорошо знаешь: в поединке с этой вулканической пылью, лишь по ошибке называемой пеплом, фотокамера победителем не выходит.

Одно удовольствие у вулкана — чай! Но не хватает для чая существенно важного компонента — воды. От озер, каких тут было немало, осталась лужица размером со стол. Из нее брали воду, ко потом перестали. Вода от пепла сделалась кислой и для чая признана непригодной. Воду для всех лагерей возят на вертолете, но иногда «водовоз» из-за погоды может надолго задержаться, и потому воду тут экономят.

Каторга,— не житье! — скажете вы. Верно. Такая жизнь не каждому подойдет. Но тут, честное слово, вы не услышите жалоб. Трудности, которые я перечислил, лишь справедливая плата за все, что люди могут тут увидеть, узнать и почувствовать. И я бы скорее им позавидовал, чем посочувствовал.

Всего у вулканов со дня извержения постоянно работают человек пятьдесят. Геофизики, вулканологи, химики, геодезисты, геологи — все немедленно развернули тут фронт работ. Предсказанность извержения позволила всем изготовиться вовремя. Событие держится под перекрестным взором многих наук. И каждый, чье дело сюда призывало, счел долгом «есть кашу с пеплом». Сам директор Института вулканологии имел в кармане билет до Парижа на какой-то конгресс. Без колебаний Париж был принесен в жертву Толбачику — «тут быть важнее». Надо думать, коллеги в Париже только позавидовали Сергею Александровичу.

И если уж повидавший немало член-корр. академии считает подарком судьбы пребывание здесь, то чем измерить жадную любознательность студента, посвятившего себя изучению Земли, если выпал ему билет проходить практику тут, на вулкане? Мера есть. Мне показали: «Вон парень сидит... Взбегал на вулкан и заглядывал в кратер». Смельчаком оказался уже знакомый студент из Иркутска Володя Андреев.

— Это правда?

— Ну, бегал... Мы с Юрь Михалычем бегали...

Эпизод маленький, но существенный. В момент, когда конус-2 вдруг «заткнулся», Юрий Дубик решил «сбегать» и глянуть в кратер.

— Я с вами! — сказал Володя. Обжигая подошвы, два человека бежали по горячему склону вулкана. (Для этого, кроме дерзости, нужна еще и выносливость!) Добежали. Глянули в кратер. Сделали снимки... А через несколько часов конус опять заработал. И работает посейчас.

Тут, у вулканов, есть своя техника безопасности. И, возможно, два человека ее частично нарушили. Но, ей-ей, должны среди нас быть люди, способные вбежать в горящую избу, нырнуть в горящий танк за товарищем, спуститься в бездну или вот так: заглянуть в кратер!