Дороги и тропы

Я старался держаться близ железной дороги. Из проезжавших мимо «товарников» высовывались чумазые машинисты, махали мне: дескать, давай, давай, догоняй нас.

Добрался наконец до станции Облучье. Пошел искать охотников, которые вывели бы меня на тропинку: без проводников в этих местах не обойдешься. Так они и вели меня от станции к станции по болотам и сопкам до самой Архары. Ужасные болота! Я все ждал, когда они кончатся, а их все больше и больше. Наконец в Архаре дождался. Асфальт! Покатил мотоцикл как по маслу. В городе Свободном ищу учительницу Аллу Бобоедову, чтобы передать ей письмо из Сеймчана от подруги Людмилы Лютовой. Свободный — город небольшой, но школ там много. Полдня обходил школы, пока наконец нашел Аллу...

Три часа заводил мотоцикл в Свободном: замерзла смазка. Мороз! Какая радость. Ни болота, ни реки мне теперь не страшны. Могу ехать хоть напрямик. Но повалил снег. Колеса весь этот день буксовали. Проехал мало. Когда стемнело, оказался в лесу, уперся в завалы. Прямо по валежнику, прикрытому снегом, объехал один, другой завал и порвал цепь. Попытался протащить мотоцикл на себе и совсем выбился из сил. Хотелось пить. Не выдержал и выпил дистиллированную воду для аккумулятора, которую хранил в багажнике. На морозе взмокшая от пота одежда начала покрываться корочкой льда. Разжег костер, накрылся плащ-палаткой — и за ремонт. Через три часа, наладив цепь, запустил мотор. Все в порядке. Подбросил в костер валежника и заснул. Когда проснулся, из-за сопки уже выглянуло солнце. Было светло и весело...

На железнодорожных станциях ночевал в общежитиях. В селах стучался в крайний дом. Принимали всегда хорошо. В Сковородине мне вручили письмо, чтобы доставил в Свердловск. Конечно, его могли бы послать и почтой, но мне было приятно, что письмо дали мне. Значит, верили люди, что доеду я до Свердловска.

В Читинской области дважды попал в беду. Перед Могочей потерял... мотоцикл... На полной скорости подъехал к крутому обрыву, не справился с рулем — под откос! Сам, правда, успел выпрыгнуть, за кусты схватился. Тут же, конечно, побежал вниз, к реке: нет мотоцикла. Я снова наверх. Стал искать машину на склоне — и здесь нет. Неужели утонул мотоцикл? Часа полтора искал и все-таки нашел — на самом берегу реки. Машина почти не пострадала. Через час был снова в пути...

Подъезжая к селу Улей, налетел в темноте на камень. Сильным ударом вышибло из мотоцикла. Лежу на камнях. Слышу, как где-то недалеко трещит, стрекочет моя машина.

— Чего на дороге валяешься, пугаешь лошадей? — Невдалеке стояла девушка, держа под уздцы лошадь, которая косилась на отчаянно трещавший мотоцикл. Девушка помогла мне подняться, перевязала разбитый локоть. Подняли мотоцикл, который лежал по другую сторону дороги. У него не разбилась даже фара, лишь вылетела труба глушителя.

Прямая асфальтированная дорога, по краям которой стояли ровные лиственницы, привела меня в Читу. Впервые проколол камеру, и где — на городской улице!

Под Томском начались снежные заносы. В снегу тонули машины, еле видны были телеграфные столбы. Я то и дело останавливался, закреплял руль и толкал мотоцикл впереди себя по снегу. Весь день и целую ночь я «подъезжал» к Томску, а под утро совсем выбился из сил, опустился на снег... и заснул.

На меня наткнулись и уже полузанесенного выкопали из-под снега два тракториста — Николай Пугачев и Леонид Желейко. Я дешево отделался: заснул в снегу и не обморозился. Теплая одежда!

В середине декабря приехал в Новосибирск. Я жил раньше в этом городе. Отсюда уехал работать на Крайний Север. Но, въехав в город, я заблудился. Полчаса добирался до знакомой улицы. Мелькали красивые дома, меня обгоняли троллейбусы. А ведь раньше здесь были окраины.

«Только бы добраться до Новосибирска, а там лучше»,— говорили мне и в Иркутске и в Томске. Я еще не знал, что в Свердловске мне тоже скажут: «Только бы Урал перевалить», а в Казани: «Вот Волгу переедешь...»

Четыре дня профилактики. Затем пурга — день, второй, третий. Я не выдержал и начал собираться. У станции Толмачово ткнулся в хвост стоящей автоколонны. Впереди — занос, температура перевалила за сорок. Решил переждать холод в Новосибирске...

Наконец «потеплело» — минус тридцать пять градусов. Не теряя времени, двинулся дальше. Очень хотел увидеть пограничный столб «Европа — Азия» и проглядел — проехал мимо. До сих пор жалею...

Перед станцией Малая Пурга, что за Ижевском, попал в пургу, а через сутки въезжал в Елабугу... под дождем. Гостеприимные хозяева уговаривали заночевать. Но я решил ехать дальше. Попросил только карту, чтобы не сбиться ночью с дороги. Ехал густым лесом — и не там свернул. В два часа ночи добрался до деревни Верхний Шурняк. Стал искать ночлег.

Волгу переезжал... «вброд» — лед был покрыт водой. Захлебывался глушитель, буксовали колеса. Здорово промок. Выбрался наконец на берег, а ко мне человек бежит. Он видел, как я переправлялся, и потащил меня к себе сушиться.

Теперь до Москвы недалеко. Вот уже Горький, Владимир...