Дороги и тропы

— Да что говорить, — сказал капитан, разглядывая в бинокль очередной остров. — Я ведь тоже в окопе лежал. Надо человеку и знать, и любить, и беречь свою землю. Тогда и умереть за нее легче, и жить на ней бешено хочется...

На пристани Копаново нас ожидала моторная лодка из заповедника. Мы обнялись с парнем в мокром плаще.

— Вовремя. Как раз полный разлив...

Море воды в вечерней тишине стало стеклянным. Красное солнце раскаленным кругом опускается в воду. Золотистый луч, как взмах руки на прощание, светит в фиолетовой дымке. С затопленных дубов и берез шумно и тяжело улетают тетерева. По-прежнему гусиные стаи и справа и слева. В этих местах проходит древняя птичья дорога. Тут птицы садятся передохнуть, покормиться.

Тридцать километров плывем по разливу. Где-то в лесу мещерская речка Пра впадает в Оку. Но сейчас русло определишь только по приметным деревьям. Ныряем в затопленный лес. Веслами и руками толкаемся от дубов и берез. В воде — пожар от зари. Поднимаем весла и замираем.

— Ну, как? — шепчет наш провожатый. Молчим. В черных дубах показалась луна.

Она такая же красная, круглая и большая, как солнце сорок минут назад.

Минут сорок плывем то просекой, то полянами, то едва продираемся в зарослях. На крошечном островке видим: сидят две вороны. Нехотя поднялись. Но это не островок. Это плавает молодой погибший лосенок. Вода настигла его в низине, и хотя спасительный остров был уже на виду, лосенок, как видно, потерял силы. Такая же участь постигла двух кабанов... От этих неожиданных встреч становится жутковато.

— Ву-ву-ву-ву-уу!.. — кричит сова и темным шаром проносится над водой. Лодка шуршит алюминиевым дном по траве. Маленький остров в лесу. Липовая гора. Пахнет дымом, сырыми прошлогодними листьями. Пока таскаем мешки, луна из красного пятака превращается в золотую монету. Вдоль тропинки к темному одинокому дому загораются желтые огоньки. Это ива при лунном свете зажгла фонари крупных пушистых цветов…

ЗАЯЧЬИ ОСТРОВА

Вижу один островок небольшой —
Зайцы на нем собралися гурьбой.

Все знают стихи о старом Мазае. В детстве мы верили: Мазай до сих пор живет где-то «в болотистом низменном крае»... Мы выросли, поездили, походили по свету. Стихи нам стали

казаться хорошей сказкой. Неужели и в самом деле зайцев можно в лодке катать? Врал, наверное, Мазай. Да и сколько их, зайцев, теперь? Но есть у нас уголки, где совсем не стреляют, где зайцев охраняет закон. И вот из такого местечка я получаю письмо: «Приезжай. Только в самое половодье. Увидишь Мазаев».

На Липовую гору уже перевезли четыре десятка зайцев. Вчера и позавчера их снимали с маленьких островов, с пеньков, с проплывающих бревен. Главный заячий остров еще не тронут. Но надо спешить — вода прибывает и прибывает...

Брезентовая байдарка гудит, как большой барабан. Спускаем на воду, плывем по лесу. Не напороться б на сук. Продырявишь лодку — ко дну пойдут аппараты, магнитофон, и сам окажешься в положении зайца.

Плывут по воде черные осиновые листья, плывет прошлогоднее гнездо дрозда. Из гнезда глядят бусинки глаз мокрой испуганной мыши. Дятел шелушит древесину засохшей сосны. «Опилки» плывут по воде узкой белой дорогой. Моросит мелкий и нехолодный дождик. Пахнет гнилыми пнями, намокшей прошлогодней осокой. Пристаем к черной, похожей на медведя коряге. Борис умоляет не сопеть, не шуршать брезентом, не трогать весел. Накрывшись плащом, он выставил микрофон, на который надета старая варежка. Борис записывает стук дятла, журчание воды и крик близко пролетающих журавлей. В сырую, туманную погоду журавли кричат громко и часто. Крик не передашь словом. В нем тревога и грусть. Впрочем, так понимаем мы, люди, а журавли, наверно, кричат, чтобы не потеряться, а может, зовут на весеннюю свадьбу.

В дубовой и березовой чаще длинная лодка попадает в ловушку. Черпая сапогами, бредем по воде. И вот наконец знаменитый заячий остров, полоска земли с белесой старой травой. Зайцы! Протираем глаза. Целое стадо, целая «ферма», а посередине — два журавля, наверное, те, что кричали над лодкой. Не шевелимся. Журавли медленно и царственно-важно переставляют ноги. Зайцы прыгают рядом. Полная дружба...

Стоим, пока не затекают ноги. Снимать нельзя — дождь оставляет на объективе частые капли. Журавли заметили нас, закричали и поднялись. И сразу ошалело забегали зайцы. Теперь всех зайцев сосчитать можно. Их двадцать семь. Прикидываем: за ночь не затопит — можно подождать для съемок хорошей погоды...

Утром нас разбудило солнце. Скорее в байдарку!

Журавли услыхали нас далеко и без крика сделали круг над поляной. Зайцы, как солдаты, выстроились на дальней линии острова. Лопочут ушами, то и дело становятся «столбиком» и быстро-быстро, как барабанщики, двигают лапами возле носа.