Дорогами Миров

— А ты не представился, Желтый (надо отметить, что Искатели всегда предпочитали иные определения цвета своей Расы — янтарный или золотой). Или ты считаешь себя настолько известным, что тебя просто обязаны узнавать в любом уголке Познаваемой Вселенной? — При этих словах Катри по лицу Торфина скользнула едва заметная тень: маг из Молодого Мира знает словосочетаниеПознаваемая Вселенная? — И кроме того, насколько мне известно, здесь нет Королевы, как нет и Королевства — пока нет. В постель к женщине забраться гораздо легче, чем на трон, Звёздный Бродяга (и опять-таки, Янтарные не любили этого своего прозвища, Искатели или Викинги — это звучит гораздо почётнее). А насчёт проверки — пожалуйста, вот он я! Или ты предпочтёшь биться со мной, стоя за спинами своих воинов? — Неведомый Маг небрежно указал на места, занятые Золотыми Волшебниками.

По всему Энтераону пронёсся ропот, похожий на общий вздох. Эндару не доставляло никакого удовольствия играть в игру, навязанную ему Искателем. Нелепо обмениваться никчёмными оскорблениями, недостойными не только Мага, но и простого смертного, тем более задевая женщин. Но он всё ещё надеялся на Владычиц второго ряда — что такое полсотни с небольшим Янтарных против трёх тысяч Амазонок любого из малых доменов. Пройдясь по поводу возраста Владычицы Кариссы (хотя внешне этот возраст и не определить), Тан, вольно или невольно, нанёс оскорбление Инь — есть вещи, которые неприятны любой женщине (неважно, Колдунья она или нет). Но Катри не учёл, что обеим основным интриганкам нужна была кровь — только разная, а вассальные Владычицы уже настроились на захватывающее дух зрелище жестокого поединка (древние инстинкты неистребимы). А кроме того, Тан Торфин окончательно закусил удила: что поделаешь, любовь (да ещё приправленная острым привкусом власти) — это такое пьянящее питьё, которое очень часто имеет свойство отбивать способность разумно мыслить не только у людей, но и у Магов.

Властелин повернулся к неподвижно стоящим за его спиной аколитам и сделал им знак отойти, а лучше занять места в амфитеатре — любые свободные по их усмотрению (надо полагать, возражать никто не будет).

Янтарный Маг (явно сдерживаясь, дабы не терять лицо перед будущими подданными) неторопливо спускался по ступенькам пересекавшей ярусы амфитеатра лестницы…

* * *

Неверно представлять себе многомерный поединок двух могущественных Магов как схватку закованных в сталь рыцарей, яростно рушащих друг на друга тяжкие удары мечами, секирами и прочим разящим железом. Бой Чародеев трудно описать простыми человеческими понятиями — слишком уж странными методами он ведётся. Непримиримое столкновение двух сил, воплощающихся в самые невероятные убийственные формы, противостояние непрерывно творимых заклятий, призванных поразить или защитить — в конечном счете, верх возьмёт не просто более сильный (в магическом смысле), а более умелый и опытный, тот, чья система боевого волшебства окажется совершеннее.

На мраморе арены Энтераона не возникли фигуры двух гладиаторов, силящихся одолеть один другого под восторженный рёв распалённой зрелищем толпы (хотя по сути своей происходящее не очень отличалось от древних кровавых игрищ). Кров Согласия сделался своеобразным зеркалом, в котором зримыми образами отражались все перипетии битвы — понятно, что видеть всё это могли только Маги. Аколитам Властелина поначалу вообще не под силу было понять хоть что-нибудь: на плитах громадного цирка сшибались, изгибались и переплетались дымные смерчи, пронизанные зигзагами ветвящихся молний, голубое небо Уюта то темнело дочерна, со вдруг делалось багрово-красным, словно оставшийся снаружи огонь дикого Нейтрального Мира прорывался под купол. Земля ощутимо вздрагивала, гладкий голубовато-белый мрамор рассекали стремительные линии чёрных трещин, образуя зловещий узор и тут же исчезая бесследно — матовая поверхность арены оставалась девственно гладкой. Но потом одна из ведьм сообразила: люди-маги соединили усилия и увидели то, что творилось — здесь, рядом, и одновременно где-то невообразимо далеко.