Дорогами Миров

А в нескольких десятках шагов от ладьи на берегу собрались ан-мо-куну. Им не было никакого дела до железнотелых, таких грозных совсем недавно. Пусть уходят! Пришельцы заплатили дань за смерть, а люди Реки и Леса сегодня проводят к предкам своих мёртвых — несостоявшихся новобрачных Джэ и Хи-Куру. На песке лежала плетёная из прутьев лодка в форме большой корзины, и женщины сейчас полными горстями замазывали глиной зазоры между прутьями. Тела погибших — так и не разъятые — обильно посыпали порошком красной и жёлтой охры. Затем шестеро мужчин подняли мёртвых и перенесли их в погребальную лодку. Теперь уже десять мужчин приняли лодку-корзину с телами на руки и вошли в реку. Когда вода дошла передним до груди, а задним до пояса, носильщики разжали руки. Корзина с телами поплыла вниз по течению, слегка покачиваясь и поворачиваясь. Вот и всё. Не было ни криков, ни слёз — все поминальные обряды свершились раньше. Лодка недолго будет плыть по реке — текучая вода размоет сырую глину, корзина наполнится водой, и камни балласта потянут её на дно. Маленькие, но прожорливые рыбки хам-хам обглодают тела до чистых костей; и могилой Джэ и Хи-Куру станет вся Великая Река…

Вождь с Хан-Шэ и Хоэ стояли у самой воды, провожая взглядами уплывающую погребальную корзину.

— Я бы убил их! — Предводитель охотников мотнул головой в сторону звериноголовой ладьи.

— Нет. Пусть уходят. Они отдали вам щедрый выкуп за убитых.

— Это только из-за твоей силы!

— Пусть так. Но если убить этих, придут другие, снова и снова. А так они передадут мои слова своим, и вас оставят в покое. — Хан-Шэ не стал говорить о том, что у него свои планы насчёт этой ладьи. Зачем обижать стоявшую молча Хоэ? Она и так, похоже, о чём-то догадывается. Во всяком случае, почти каждый раз, когда Хан-Шэ говорил с Хануфером (во время ремонта корабля пришельцы жили в селении на странном положении полугостей-полупленников), он ловил на себе настороженно-странный взгляд жены. А Хануфер практически открыто звал Хан-Шэ с собой, подчёркивая бессмысленность для такого человека жизни в лесных дебрях и расписывал, не жалея красок, все прелести Хамахеры — столицы Властителя. Чародей внутренне улыбнулся: Хануфер мечтает обрести значимость и вес на представлении при дворе невиданного колдуна из лесных дебрей, а тому всего лишь надо выбраться из этих самых дебрей, и в данный момент наиболее подходящим средством для этого был корабль Хануфера — не идти же через Лес пешком. И в этот момент Хан-Шэ спиной почувствовал опасность.

Чародей ещё поворачивался, когда Хоэ пронзительно закричала. Краем глаза Хан-Шэ увидел метнувшуюся к нему тень, и тут его глаза встретились с белыми от страха и бешенства глазами одного из пришельцев. В правой руке воин сжимал меч и уже заносил его для удара. Но как только горящий взгляд чародея упёрся в глаза убийцы, нападавший обмяк, как будто из него разом выпустили весь воздух. Меч выпал из безвольно разжавшейся руки и шлёпнулся наземь. И тут появился Хануфер. Хищнолицый молниеносно оказался рядом со своим воином, который мешком оседал на песок, и быстрым движением всадил в горло несчастного короткий нож. Воин без звука повалился ничком.

— Зачем? Я в состоянии защитить себя и всех моих, — Хан-Шэ повёл рукой в сторону посёлка и людей на берегу, — от тысячи таких, как этот. Причём безо всяких этих железных палок, — чародей брезгливо пнул носком ноги валявшийся меч. — Или ты хотел проверить, а?

— Прости, великий маг. Этот… несчастный свихнулся. Здесь бывает вредное дыхание болот… Я не имел и тени сомнений в твоих силах, но он напал сзади! Я всего лишь хотел придти на помощь…

— Что ж, пусть будет так. Мы ещё поговорим обо всём, Хануфер. Твои готовы к отплытию?

— Да, великий, почти…

— Иди к ним. Но не смейте отчаливать, пока я не разрешу! Ты знаешь, что я могу…

— Повинуюсь, великий.

Хан-Шэ поднял упавший меч, отёр с него песок и протянул рукоятью вперёд тестю.

— Возьми от меня — на память. На долгую память…

Потом он повернулся к Хоэ. Женщина молчала, но глаза её были полны такой болью, что чародею стала даже как-то не по себе. Где и когда он уже видел эти глаза, или нет, другие, но смотревшие с таким же выражением? Он должен вспомнить, он слишком многое должен вспомнить! А Хоэ повернулась и всё так же молча побрела вдоль берега. Слова были излишни, и гордость лесной красавицы взяла верх. Да, похоже, сегодня племя простилось не с двоими, а с троими….

* * *

Плеснувшая за бортом вода прервала плавное течение мысли. Крутая тёмная спина какой-то водяной твари выгнулась колесом, медленно перекатилась и пропала. И тут же Хан-Шэ ощутил рядом присутствие Хануфера.

— Ты всё ещё пытаешься проверять меня, чтобы убедиться в том, насколько ценную диковину везешь в Хамахеру, ко двору Властителя?

— Нет, нет, о великий, конечно же, нет! Просто я не хотел тревожить бег твоих размышлений…

— Тогда что?

— Я хотел говорить с тобой.

— О чём на этот раз? Многое было уже сказано в селении Детей Леса.

— Через три солнечных заката — если будет на то милость вечного неба — мы прибудем в Хамахеру. Я хотел знать…