Дорога в жизнь

– О, мои занятия мне нравятся. Это великое удовольствие! – и Линда заулыбалась, – теперь я на своем месте, мам…

По приезде в город из горного путешествия, Гарри отдал распоряжение в медицинский пункт и Линде максимально убрали беспокоящий воспоминаниями шрам.

– Да, горный воздух ей и ее мыслям пошел Линде явно на пользу. Переводи ее на следующий этаж, отдал распоряжение главный садовник и цветовод планеты Земля, – она самый талантливый биолог из тех, кого я знаю.

О жертве

Рудик, иди, сходи за хлебом, апельсин, винограда купи. И колбасы, получше, сырокопченой, чтобы в ней мяса много было. К нам скоро Порываевы придут в гости. Надо же их чем-то накормить – сказала женщина, завязывая поясок на своем простеньком домашнем халате и, поправляя бигуди на голове.

– Зачем, Софа? Чая попьют с конфетами, и будет с них, – мужчина отложил газету, которую читал и встал с дивана. На нем было обычное домашнее трико с оттянутыми коленками и майка на голое тело.

– Ну, нет, Рудольф. Для гостей последнее из холодильника надо достать. Все на стол мечи – сказала Софа и побрела обратно из комнаты на кухню, – ты же знаешь, я всегда хочу, только лучшего для каждого, кто к нам пришел. Гость, почитаем в нашем доме и ему достаётся все самое лучшее. И еда, и кровать. Это гостеприимство по – Осиповски.

– Софа, кто научил тебя так? Что бы гостям отдавать лучшее, даже в угоду себе? – сказал мужчина, натягивая на себя потертые джинсы и растянутый свитер. Он взял с трюмо расчёску и начал причесывать свои непослушные и не очень чистые волосы, – мне давно следует сходить в парикмахерскую, – задумчиво и больше для себя проговорил он.

– Поди, сходи, что тебя останавливает? – ответила ему жена, теперь она стояла у зеркала, раскручивая бигуди и укладывая их в красивую прическу. Закончив с волосами, она достала из шкафа шикарную пышную юбку, белую блузку с рюшами. Оделась и стала любоваться своим отражением.

– Деньги, Софа, деньги. Если я куплю дорогую колбасу, то на стрижку у меня уже не останется – Рудик явно начал нервничать, одевая очки с большими диоптриями. Толстые стекла значительно уменьшали глаза и портили, когда-то очень привлекательное лицо мужчины.

– У тебя есть заначка, я это точно знаю, возьми оттуда, – нарочито напористым тоном проговорила женщина. Она достала из шкафа передник и поспешила на кухню. Там в духовом шкафу стоял и готовился пирог с картошкой и луком. Запах уже просачивался сквозь отдушину в плите и вкусным картофельным ароматом распространялся по всей квартире.

– Софа, а потом ты часто мне начинаешь высказывать какие гады, эти Порываевы, воспользовались твоей добротой. Денег ни на что не хватает, а еще вкусную колбасу для них купили, а они не постыдились и всю ее съели… Ох… – тяжело вздохнул мужчина, одел пальто и стал было выходить за дверь.

– Но ты же знаешь меня Рудик, я не со зла. Я стараюсь по-доброму и с толком ко всем. Но многие не ценят, – наконец, Софа остановилась около мужа и обратила на него внимание.

– А почему они должны тебя оценить? Что тебе в том? Зачем тебе подтверждение твоей самости? Тебя же люблю я! И наши дети! – и первый раз за все утро мужчина улыбнулся и подмигнул своей жене.

– Хорошо, Рудольф, мой лев, купи колбасы подешевле, а сам непременно постригись! Иначе я твою гриву сама обстригу, в ванной вон. Посмотрим, что тогда ты скажешь, умный мой – смеясь сказала Софа.

Она закрыла за мужем дверь и побежала скорей на кухню. Времени оставалось все меньше до прихода гостей.

Через некоторое время Рудольф вернулся с авоськой продуктов и с красиво постриженными волосами.

Обед состоялся и был прекрасным. А главное ни у кого не было за пазухой «камней». Жизненный баланс был соблюден.

Спасение

Кира бежала поздно вечером домой. С мероприятия. Она уже порядком устала, но домой надо доехать. Стояло лето. Одета она была очень легко и сегодня даже очень свободно.

На ней был лёгкий хлопковый сарафан в пол. Тонкие бретельки, постоянно спадающие, чем переставали защищать и без того оголенные плечи. Лиф сарафана так и норовил совсем слететь с груди девушки. Нежная, полупрозрачная кожа в вечернем свете фонарей отливала какой-то особой, режущей белизной.

Выйдя из метро, Кира сняла босоножки на высоком каблуке. Ноги настолько устали, что идти она совсем не могла, что говорить о красивой обуви, осанке, каблуках. Она поплелась босиком к лестнице, по которой обычно спускалась, идя домой.

От метро за ней увязался молодой человек: казах или таджик. Все бы ничего, но она побаивалась мужчин, особенно восточной наружности. Очень уж много говорили о всяком.

– Я вас провожу, – поспешил сказать он ей.

Он назвал свое имя, но Кира не услышала, а переспрашивать не стала, надеясь, что он отстанет.

– Не надо, дома меня ждёт муж и ребёнок, – быстро сообщила она. Но на него не подействовало.

– Но я провожу, – он шёл за ней, просто так, ничего не говорил.