Дорога доблести

– Ты так хочешь, милорд, мой возлюбленный? - заглянула она мне в глаза.

– Да. По рецепту медового месяца полагается кувшин вина и ломоть хлеба, но там ничего не говорится о дуэньях мужского полу. Я очень сожалею.

Она положила свою легкую руку мне на грудь и опять посмотрела в лицо.

– Я очень рада, милорд.

– Рада? - Не понимаю, зачем ей понадобилось так говорить?

– Да. Нам обоим нужен сон. Из-за завтрашнего дня. Эта сильная рука, привыкшая держать шпагу, дарует нам еще много ночей и рассветов.

Я сразу почувствовал себя лучше и улыбнулся ей.

– О'кей, Принцесса. Только сомневаюсь, что засну.

– Ах, конечно, заснешь.

– Побьемся об заклад?

– Выслушай меня, милорд, мой любимый. Завтра, после того, как ты победишь… мы сразу же отправимся ко мне, домой. Никаких отсрочек, никаких неприятностей. Я очень хочу, чтобы ты выучил язык моей страны и не чувствовал себя там чужаком. Я хочу, чтобы моя страна стала твоим домом и немедленно. Пусть мой муж приготовится ко сну, ляжет на спину и позволит дать ему урок языка. Ты заснешь, ты же знаешь, что заснешь.

– Что ж, отличная мысль. Но тебе же сон нужен еще больше, чем мне.

– Прошу прощения, милорд, но это не так. Четыре часа сна сделают мой шаг снова пружинистым, а на устах вновь заиграет улыбка.

– Ладно!

Через пять минут я уже вытянулся на подстилке, глядя в самые дивные в мире глаза и слушая любимый голос, мягко выговаривавший слова на чуждом для меня языке.

14

Руфо тронул меня за плечо.

– Завтрак готов, босс. - Он сунул мне в одну руку сандвич, в другую кружку пива. - Хватит для драки, а ланч уже упакован. Я приготовил вам чистую одежду и оружие… помогу одеться, как только вы поедите. - Он был уже одет и подпоясан ремнем.

Я зевнул, откусил кусок сандвича (анчоусы, ветчина и майонез с чем-то, отдаленно похожим на помидоры или латук) и осмотрелся. Место рядом со мной пустовало, но, судя по всему, Стар только что встала. Она еще не оделась. Стояла на коленях в центре зала и рисовала на полу какой-то узор.

– Доброе утро, болтушка, - сказал я. - Опять пентаграмма?

– Ммм… - Стар не подняла даже глаз.

Я подошел поближе, чтобы рассмотреть, что она делает. Что бы это ни было, но рисунок исходил не из пятиугольной звезды. Он имел три главных центра, был очень сложен, включал несколько надписей в разных местах - я не разобрал ни языка, ни алфавита. Мне показалось, рисунок чем-то походит на проекцию гиперкуба.

– Уже позавтракала, птичка?

– Я встала давно.

– То-то ты у меня похудела. Это тессаракт?‹Тессаракт, или гиперкуб куб, имеющий четыре измерения.›

– Хватит! - она откинула волосы назад, взглянула на меня и смущенно улыбнулась. - Прости меня, дорогой. Колдуньи - стервы, как на подбор, это уж точно. Но, пожалуйста, не заглядывай мне через плечо. Я ведь работаю по памяти - книги пропали в болоте, и мне дьявольски трудно. И еще - прошу тебя - сегодня никаких вопросов… Ты можешь нарушить мою уверенность в себе, а я должна быть совершенно уверенной.

– Прошу извинения у миледи, - расшаркался я.

– И не надо быть со мной таким официальным, родной. Просто люби меня и быстренько поцелуй, а потом оставь в покое.

Я наклонился к ней и наградил высококалорийным поцелуем с майонезом, после чего оставил в покое. Одевался я, одновременно приканчивая сандвич и пиво, потом зашел в естественный альков, в сторонке от Хранителей, установленных в проходе, в тот самый, что служил нам мужским туалетом. Когда я вернулся, Руфо уже ожидал меня с моей шпагой и перевязью в руках.

– Босс, вы опоздаете даже на собственное повешенье.

– Очень надеюсь.

Через несколько минут мы уже стояли на этой пентаграмме, Стар, так сказать, на площадке питчера‹Питчер - подающий в бейсболе.›, а я с Руфо на второй и третьей центральных точках. Оба были обвешаны вещами: я - с двумя канистрами, со шпагой Стар и с ее боевым поясом, застегнутым на самую первую дырочку, и с моим собственным оружием, а Руфо - с двумя колчанами, с луком Стар, с ее медицинской сумочкой и нашим ланчем. Наши луки с натянутыми тетивами мы зажали под левыми подмышками. Каждый держал в правой руке обнаженную шпагу. Штаны Стар я засунул сзади под ремень, откуда они торчали неряшливым хвостом, а Руфо поступил так же с ее жакетом. Что же касается ее мокасинов и шляпы, их мы распихали по карманам. Выглядели мы с ним словно уличные торговцы.

Левые руки у меня и Руфо были свободны. Мы смотрели прямо вперед, шпаги наголо, левые руки откинуты назад, каждую из них крепко держала Стар. Она занимала позицию точно в центре - ноги расставлены, прочно стоят на земле, одета так, как того требует профессия ведьм, занятых тяжелой работой, - даже заколки в волосах и той не было.

Смотрелась она великолепно - волосы копной, глаза горят, лицо пылает, так что я очень жалел, что приходится стоять к ней спиной.

– Вы готовы, мои храбрецы? - возбужденно произнесла она.

– Готов! - подтвердил я.

– Ave, Imperatrix, nos moriture te…‹Императрица, идущие на смерть приветствуют тебя (лат.)›

– Руфо, прекрати… Молчание!! - Она затянула песнь на незнакомом мне языке. По затылку побежали мурашки.