Дориан: имитация

— Такой уход представляется позорным — запорным, я бы сказал, — если, конечно, ты смотришь на жизнь, как он, несомненно, и делал, широко открыв рот. Как бы там ни было, почтение, которое оказывают толстушке Спенсер, нелепо; в конце концов, то, что она когда-нибудьобратится в королеву, становится все менее вероятным, между тем, как желающих заменить ее хоть пруд пруди.

Бэз решил оставить эту болтовню без внимания; он пришел сюда с определенной целью. «Я встретил в коридоре Нетопырку.»

— В приличном виде, надеюсь? — произнесено это было так, точно Уоттон говорил об отдаленнейшей из знакомых.

— Ей пришлось нажать на дежурного санитара, чтобы тот разрешил навестить тебя человеку по имени Сойка.

Услышанное рассердило Уоттона; он приподнялся, оторвавшись от подушек: «И как, успешно?»

— Ей пришлось пресмыкатьсяперед санитаром, Уоттон. Тот согласился, чтобы она не почувствовала себя еще хуже.

— А, ладно, если их приходится уламывать, пусть так, лишь бы делали, что я хочу.

— Сойка, я полагаю, торговец?

— Да, но скорее эфемерностями, нежели древностями.

— Похоже, Уоттон… Генри, ты не принимаешь все случившееся всерьез. У тебя СПИД, чего твоя жена, по-видимому, никак не желает признать. А ты запугиваешь медицинский персонал и ее, чтобы иметь возможность принимать наркотики и дальше… Тебя, что же, Нетопырка совсем не заботит? И самому себе ты тоже безразличен?

Уоттон стянул с лица темные очки и приступил к чтению лекции, используя одну их дужку в качестве указки: «Давай ответим на твои прозаические вопросы по порядку — большего они не заслуживают. Во-первых, диагноза „СПИД“ мне пока не поставили, мои симптомы описываются просто как ARC [31], - и он скрюченным пальцем нарисовал в воздухе параболу, — во-вторых, за все вольности, кои позволяет мне медицинский персонал, он получает адекватное вознаграждение; и в-третьих, ты проявляешь по отношению к Нетопырке серьезную несправедливость, если воображаешь ее одной из женщин, которые думают, будто они слишком любят кого-то. Напротив, она из женщин, которые слишком любят думать, и именно поэтому наш брак продлился так долго».

Однако Бэза было не сбить.

— Кто такая Феба?

— Наша дочь, разумеется.

— И сколько ей лет?

— Шесть, семь, что-то около того.

— Неужели ты не понимаешь, Генри, я ВИЧ-инфицирован, ты ВИЧ-инфицирован, я слышал, Алан Кемпбелл тоже. Насчет Дориана Грея не знаю… но почти уверен, что знаю, когда мы заразились и от кого. Я знаю, когда подцепил заразу, готов поспорить, что и ты это знаешь. Все случилось в ночь дорианова вернисажа — ты понимаешь, что это значит, Генри? Есть все основания считать, что и Нетопырка, и твоя дочь ВИЧ-инфицированы, — тебе не кажется, что чувство ответственности обязывает тебя хотя бы сказатьей об этом, чтобы она все выяснила сама?

— Ах, Бэз, какой ты все-таки моральный педант. Ладно, если тебе угодно упорствовать в твоих забубенных верованиях, скажу тебе следующее: я позаботился о том, чтобы обе сдали кровь на анализ — Кемпбеллу, кстати сказать, — под предлогом возможного осложнения после гриппа. Алан проделал анализ, результат отрицательный. И если Нетопырке приятнее думать обо всем этом, — он указал на свое чахнущее тело, — просто как о малоприятном недомогании, так уж предоставь ей свободу.

— О какой, собственно, свободе речь? У нее что, есть любовники?

— Бэз! — Уоттон хохотнул. — Не говори глупостей!

— У тебя-то, готов поспорить, есть.

— Моногамия для любви то же, что идеология для мышления, — обе свидетельствуют о недостатке воображения.

— Вы практикуете безопасный секс?

— Не будь нелепым, Бэз — что это, собственно, значит? Оргазм под наблюдением врача?

— Господи, Генри, ты уволок бы с собой весь наш долбанный мир, если бы только смог это устроить.

— А ты, Бэз… неужели крылья твоих желаний настолько подрезаны? Последнее, что я слышал о твоих, — следующее слово он просмаковал, — занятиях, относилось все к тому же старому Бэзу, раболепно распространявшемуся перед Бобби Мэйпплеторпом об Энд иии всей прочей тоскливой манхэттенской клике.

И словно бы для того, чтобы фумигировать мысль о столь pass'e [32]сцене Уоттон нащупал сигарету, закурил и пыхнул дымом.

Однако Бэз, которого было не так просто вывести из себя, упорствовал в своей инквизиторской роли: «Надо думать, сведения эти исходили от Дориана?»

— Ну, скорее он переходил от меня к тебе и обратно, не так ли? Я был свидетелем кое-каких его похождений по эту сторону Атлантики, а ты, сколько я понимаю, способствовал его вхождению в нью-йоркское общество.

— Какое-то время, пожалуй, — я был полезен ему в начале восьмидесятых. Внешность и деньги открывали перед ним любые двери, однако, сначала к ним нужно было подобраться, вот тут я ему и понадобился.