Дорасти до неба

Я сноровисто орудовала попеременно то веником, то тряпкой, а сама, пока руки были заняты, размышляла. Вот где, скажите, у мужиков логика? Макать ножики в кровь монстров они могут без малейшего сомнения. И в процессе макания способ добычи этой самой крови их не слишком волнует. Зато вот на боевую подругу, которая эту кровь добыла с риском для жизни, они смотрят как на законченную садюгу, этакую Дженни-потрошительницу. На мой взгляд, есть в этом элементы ханжества. И тут логично возникают вопросы: а нужен ли мне такой человек рядом? Впрочем, у Ромки, как говорят шофёры, позднее зажигание. Не то, чтобы он сильно тормозит, но, на мой взгляд, несколько притормаживает. Так что подождем. Пусть походит, подумает, дозреет, а там видно будет.

Я потихоньку прибиралась, за окном потихоньку темнело. Марк, набегавшись за веником, развалился в кресле и безмятежно дрых, выставив напоказ черное, без единого пятнышка, пузико. А у меня, откуда ни возьмись, начали появляться нехорошие предчувствия. Ни с того, ни с сего потихоньку возникло чувство дискомфорта и принялось постепенно усиливаться. Вот так вот, на пустом месте мне стало не по себе. Ну и следом подтянулись всяческие нехорошие мыслишки: а вдруг найдется какой-нибудь спец, который сможет сюда забраться? Взломали же замок у меня дома. Но там, у себя в квартире, я хотя бы могла шум поднять, соседей перебудить. А здесь-то кругом никого нет, а если кто и есть – сделает вид, что ничего не видит и не слышит. Если уж на то пошло, надо было прятаться где-нибудь за городом на какой-нибудь даче. Да можно было и просто снять на несколько суток квартиру. Что ж Саныч эти-то варианты не продумал?

Я гнала эти мысли прочь, но они возвращались обратно. Да и тревога не только никуда не девалась, но даже, напротив, лишь усиливалась. Марк, видимо, тоже что-то такое почувствовал, потому что с громким мявом спрыгнул с кресла, нарезал круг по комнате, подбежал было к окну, а потом куда-то делся. Я погасила свет и тоже подошла к окну, но за стеклом не было видно ровным счетом ничего. Лишь где-то вдалеке горели огни, еще больше подчеркивая чернильную темноту ночи. Я присела на краешек кресла, но тут же снова подскочила. Сидеть я была явно не в состоянии. Пометавшись из угла в угол, решила спуститься вниз, к Ромке. Ну просто уже не было сил сидеть в одиночестве и пялиться в темные окна. Я собралась, накинула куртку, натянула ботинки и, с усилием открыв тяжелую дверь, выбралась на лестницу. Внизу было тихо. Не было слышно ни шума станков, ни бряканья инструментов, ни вообще каких-либо признаков жизни, хотя снизу отчетливо доносился запах горелого металла. В принципе, для кузницы это вполне нормальное дело. Но вот что-то не стыковался запах работы с железом с царившей вокруг полнейшей тишиной. Я насторожилась, накинула на автомате «каменную кожу», переждала несколько секунд слабости и принялась осторожно прокрадываться вниз. Массивные деревянные ступени и под здоровенными близнецами не скрипели, а уж мой комариный вес и подавно держали беззвучно. Пусть лучше я ошибусь и обнаружу Ромку занятого чем-то тихим, пусть даже напугаю его, чем сходу вляпаюсь в очередных бандитов.

Лестница была довольно крутой, тамбур сверху не был виден целиком, поэтому я, добравшись до середины пролета, присела на корточки и поглядела вниз. Посторонних не наблюдалось, и я продолжила спуск. Мне оставалось спуститься лишь на две ступеньки, когда я вновь замерла: наружная дверь была приоткрыта. Не сильно, но между дверью и косяком была вполне заметная щель. Сердце екнуло, по спине пробежал холодок. Неужели мои опасения появились не на пустом месте? Неужели… А, может, Ромка просто вышел воздухом подышать?

Я сделала шаг к двери, и ноги у меня едва не подкосились. Нет, не сам он вышел. В толстом металле двери была прожжена дыра. Небольшая, но, видимо, достаточная, чтобы через нее отодвинуть засов. Я развернулась было к двери в мастерскую – проверить, что там, но в это время здание содрогнулось. В уши ударил грохот. Я не успела ничего понять, как что-то ударило меня в грудь, швырнуло назад, а потом я потеряла сознание.

Очнулась я от холода. Я лежала на чем-то ужасно твердом и холодном, и сверху была придавлена приличным весом. Не сказать, чтобы так уж сильно, но весьма чувствительно. По крайней мере, дышать было трудновато и больновато. Голова раскалывалась, в ушах звенело, внутри болело, кажется, все. Еще и тошнило неслабо. Ни хренасеньки, как меня шандарахнуло! Я попыталась подвигать руками-ногами. Вроде, шевелятся, и это уже плюс. Правда, колени прижаты, ногами действовать не выйдет, но руки двигаются достаточно свободно. С болью двигаются, ну да ничего – потерплю.