Дорасти до неба

Меня как поленом по башке приголубили. Ну нет, я этого так не оставлю. Я хотела разыграть спектакль, деланно призвать в свидетели высшие силы: мол, если есть справедливость, пусть падет кара на нечестивца. И под этим соусом колдануть юристу ячмень на глаз или прыщей на всю морду. Но сейчас я была просто вне себя. Понятно, что судья куплен на корню. Понятно так же, что сама я правильно апелляцию подать не смогу, а на услуги юриста у меня денег не хватит. Народ бухтит, вполголоса возмущается, но дальше этого возмущения дело не пойдет. И что, эти двое останутся безнаказанными?

Я, полыхая праведным гневом, вышла на свободное место между судейским столом и рядами стульев. Народ, видя это, примолк в ожидании: должно быть, начинается обещанное шоу. А я ожгла взглядом сперва юриста, потом судью, топнула ногой и заявила:

- Чтоб вы оба дристали неделю без перерыва!

И колданула. Тихонечко, самую малость. Одному и другому.

Раздался звук, словно разорвалась крепкая ткань. По залу густо поплыл характерный запашок. А по шикарным светлым штанам юриста Райхерта начало расплываться грязно-коричневое пятно. Он побледнел, сграбастал в охапку разложенные перед собой бумаги, ухватил портфель и кинулся к выходу из зала суда. Судья побледнел не меньше. Выскочив из-за стола, он ломанулся в дверь «комнаты для совещаний», и на тыльной стороне его мантии отчетливо виднелось мокрое пятно. Девушка-помощница, прижавши ладони к щекам, глядела на все это с невыразимым ужасом. Наверное, ждала, что она будет следующей. Но ее-то за что? Не она договаривалась, не она деньги брала, не она решение оглашала. Народ тоже притих и поглядывал на меня с опаской. А я подошла к двери, бросила напоследок:

- Засранцы!

И гордо удалилась.

Понятное дело, после суда я на работу не пошла. Сидела на лавочке у спортзала, ждала Саныча, и ругала себя за несдержанность. Ведь могла то же самое сделать и без таких театральных эффектов. Вышла бы из здания, зашла за угол и колданула. Но нет, захотелось, чтобы эти свиньи именно во время заседания обделались. Так, чтобы им обоим потом всю жизнь эту историю припоминали. Ну да: кому нужен судья, обгадившийся прямо во время оглашения приговора? Да и юристу с такой репутацией, скорее всего, придется переквалифицироваться в дворники, а то и в золотари. Ну и что теперь? Они в дерьме. А я? Ведь уже к вечеру по городу поползут слухи о страшной ведьме. А потом еще, не приведи Господь, потянутся желающие кого-нибудь проклясть за деньги. Хоть меняй имя и мотай в другой город. Впрочем, с завода все равно придется уйти. Я после всей этой истории работать там не смогу. Это ж куда ни пойдешь – везде за спиной шептаться будут. Вот ведь – сама себе в карман нагадила. Остается только на Саныча надежда, он ведь предлагал к нему пойти. Может, он окажется не слишком суеверным? Поругает, конечно, но ведь не прогонит?

Интереса органов я не боялась: слова к делу не пришьешь. Ну брякнула со зла. Ну, вышел неожиданный эффект. Но ведь, как говаривали в Риме, впоследствии не значит вследствие. Пусть доказывают мою вину, если смогут, а я тут не при чем. Изучатели феномена, что частные, что государственные, пойдут по тому же адресу, в пешее эротическое. А будут настаивать – пополнят ряды засранцев.

И вот так я посидела-посидела, разложила для себя все последствия своей непредсказуемой глупости, определила программу действий на ближайшее время и успокоилась. Тут и Саныч подошел. Послушал мой рассказ и мои выводы, покачал головой, но ничего говорить не стал, только выдал повышенную норму нагрузок. Но не просто так выдал, объяснил. Я уже на шесть сантиметров прибавила в росте, а это немало. Помимо роста меняется тело, меняется его динамика, меняется центр тяжести, длина рук и ног, и в результате отработанные ранее приемы нужно корректировать, подгонять под новые условия. А если учесть, что я хочу вырасти почти на тридцать сантиметров, то как бы не пришлось и вовсе надевать белый пояс и учиться с нуля.

А когда все закончилось, и народ принялся расходиться, тренер с хитрым видом зазвал меня в свою кондейку. Разглагольствовал, отвлекал меня какими-то пустыми разговорами, а когда все, наконец, разошлись, запер входную дверь, погасил в каморке свет и, поднатужась, зажег крошечный светляк.

- Видала, Кнопка? – спросил он после демонстрации. – И мы тоже кое-что могем!

Саныч был довольнехонек. Еще бы! За пару недель освоить первое магическое действие! Есть у него талант у него к магии или нет, но вот упорства и терпения однозначно имеется с лихвой. Да и я за него порадовалась. Сейчас он светляка натренирует, потом лечилку, а потом и каменную кожу. Ну а там и до той энергетической бомбочки недалеко, или до материализации вещей. Даешь магию в массы!

- Сан Саныч, - вдруг вспомнила я, - а тот ваш приятель, Павел Петрович, он ведь тоже пытается заниматься?

- Пытается, - не стал отрицать очевидного тренер.

И, предвосхищая мой следующий вопрос, добавил: