Допустимые потери

Однако тон голоса Женевьевы не изменился, оставшись таким же скромным, просящим и исполненным благодарности.

— О, Роджер! — воскликнула она. — Я звонила сюда каждый день, а мне неизменно повторяли, что вы находитесь в критическом состоянии.

— Теперь это не так. Вы, Женевьева, выглядите просто великолепно.

— Я взяла себя в руки, — решительно сказала она. — Держала диету, стала посещать гимнастический зал и начала читать журнал «Вог». Я не позволяю себе ложиться в постель до той поры, пока не напишу за день по меньшей мере десять страниц. Мне не терпится сказать, насколько я благодарна вам и Оливеру. Он так активно выступил в поддержку «Каденции». Однако, — добавила она поспешно, — второго человека, подобного вам, быть не может.

— Я обязательно прочитаю верстку, когда вы ее получите, — пообещал Деймон, надеясь в душе, что верстка запоздает и издатели воспротивятся изменениям, так как уже будут отставать от графика.

— Прежде всего, — сказала она, — вам следует поправиться. Это самое главное. А я принесла вам маленький подарок.

Несмотря на потрясающий твидовый костюм, сумочку из крокодила и потерю двадцати фунтов, голос миссис Долгер по-прежнему звучал застенчиво. Она водрузила на столик и открыла квадратную коробочку для пирожных.

— Я знаю, насколько отвратительна больничная еда, — сказала писательница, — поэтому испекла для вас пирог. Яблочный. Вы любите яблочные пироги? — поинтересовалась она тревожно.

— Я ужасно люблю яблоки, — заметил Деймон, не став упоминать о том, что последние два месяца вообще не мог принимать твердой пищи.

— Как вы полагаете, не могли бы мы раздобыть вилку, тарелку и нож? — спросила миссис Долгер у сестры. — Мне хочется, чтобы он на моих глазах съел кусочек.

Сестра, вздохнув, вопросительно посмотрела на Деймона. Тот утвердительно кивнул.

«Я затолкну проклятый пирог в желудок, — подумал он, — даже если это убьет меня».

— Мы покупаем новый дом в Амагансетте, — объявила миссис Долгер. — Старый дом выходит прямо на улицу, и там ужасно шумно. У меня там нет места для работы, которое я могла бы назвать своим. Кроме того, я знаю, что пишу лучше, когда передо мной простирается безграничный океан. Когда мы устроимся, вы должны к нам приехать. Пусть это будет долгий, приятный визит. С супругой, естественно.

— Но Амагансетт, по-моему, очень далеко. Для вашего мужа, я хочу сказать. Ведь его офис находится в Нью-Йорке.

— В конце месяца он оставляет свой пост, и ему не придется ежедневно пользоваться железной дорогой. Муж говорит, какой смысл иметь богатую жену, если не знаешь, как потратить ее деньги. — Она весело, по-девичьи хихикнула. — Кто мог подумать, что я когда-нибудь буду содержать этого человека.

С тарелкой, ножом и вилкой в руках вернулась медсестра, и миссис Долгер отрезала от пирога крошечный кусочек.

— Надеюсь, он удался, — с тревогой сказала дама. — С пирогами никогда ничего не известно. У них свой нрав.

Медсестра приподняла спинку кровати, Деймон принял сидячее положение и взял тарелку из рук миссис Долгер.

— Выглядит восхитительно, — похвалил он, стараясь оттянуть момент, когда придется отправить в рот первый кусок.

— Каждый способен испечь пирог, который выглядит восхитительно. Но красота любого пирога заключена в его вкусе. — Она снова хихикнула, видимо оценив банальность своих слов.

Деймон глубоко вздохнул, отпилил от края лежащего на тарелке куска пирога крошечный кусочек и опасливо, словно пирог был очень горячим, отправил в рот. Неторопливо прожевав творение миссис Долгер, он сделал глоток. К его изумлению, пирог, отправившись вниз по пищеводу, остался в желудке. Пирог действительно оказался восхитительным. До этого момента Деймон мог выносить лишь вкус ананасного сока. Он отрезал еще один, на сей раз более крупный кусок и съел его с наслаждением. На лице внимательно следящей за ним миссис Долгер было по-детски блаженное выражение. Точно такие мины бывали у клиентов Деймона, когда он случайно заставал их за чтением журнальных отзывов об их только что увидевших свет книгах.

Он прикончил весь отрезанный Женевьевой кусок.

— Браво! — сказала сестра, которая вот уже несколько недель безуспешно пыталась запихнуть ему в рот хоть какую-нибудь пищу.

Неожиданно ощутив прилив нежности к Женевьеве, Деймон сказал:

— Я бы не отказался еще от одного кусочка.

Он знал, что с его стороны это ничем не оправданная бравада и что он может исторгнуть все проглоченное, как только миссис Долгер выйдет из палаты, но в то же время он знал и то, что обязан продемонстрировать благодарность этой милой женщине. Одних слов для этого было недостаточно.

Женевьева Долгер, лучась счастьем и одновременно заливаясь краской смущения от этого признания ее заслуг, отрезала от пирога и положила на тарелку еще один кусок.

— Держу пари, мисс Медфорд, — сказал Деймон сестре, — что завтра утром, когда вы поставите меня на весы, я буду по меньшей мере на два фунта тяжелее.

Мисс Медфорд не скрывала скептицизма; этим утром похожий на скелет Деймон весил сто тридцать восемь фунтов.