Допустим, я признаюсь

За эти минуты в его голове успела пронестись хищная стая вопросов, и главный – который его мучил с того самого момента, когда он увидел за оцеплением неподвижное и словно ждущее занавеса тело полнокровного здоровяка Олега: почему этот хищно улыбчивый энергичный дурак был Вавилову неприятен? Фидель обычно испытывал к подобным людям совсем другие чувства. Дураков он изучал. Он считал, что в большинстве своем глупость прикрывает нечто более совершенное, но социально менее приемлемое. Не у всех и не всегда, конечно. Но Олег Витальевич – фигура видная, начальственная. Любой начальник – всегда дурак, но непростой. Что-то его вывело на эту вершинку, на его пускай жалкую, но кочку зрения, откуда он распушает хвост и водит указующим перстом. Но в ту пору, когда они были бандой, Олег был приблатненным пижоном. В том смысле, что вечно имел какой-то сиюминутный блат, но так как Вавилов не чувствовал в нем породы, он не воспринимал его всерьез. И в этом был его наивный просчет. От Олега веяло сомнительными суррогатами нового времени – порошковыми продуктами, американскими тренингами, евангелистскими стадионными проповедями. Он слишком быстро приспособился к мелкой кустарной коммерции, в которую многие ухнули от нужды, как в омут. Конечно, и самого Фиделя не миновала чаша сия – но не всерьез. Тогда он вообще ничего не воспринимал всерьез, заработок был приключением на грани фола, сопряженным с опасностями бандитской эпохи первичного накопления.

Помнится, с Игорьком они чем только не торговали: сигаретами, парфюмом, лифчиками… одна памятная авантюра с овощерезками в Польше чего стоила! Ребяческий успех. Не омраченный даже дракой с местной гопотой… Потом пошла эпопея лосин из Югославии. Вернувшись как-то, они и обнаружили Саню, подавшегося в рэкет. С Олей он сошелся гораздо позже. Макс и Арчи мутили свою рок-группу… золотые были времена. А Игорь быстро откололся и начал работать с Олегом, развивать его детище – агентство недвижимости «Золотой фрегат». Стоп! Недвижимость началась не сразу. Помнится, сначала открыли ларек детских товаров. Игорек тогда еще не пил. Точнее, употреблял и загуливал, как все, без рекордов.

Олег тем временем с квартирной купли-продажи медленно, но верно дрейфовал к более рыбным берегам сделок с офисной недвижимостью и тому, что впоследствии будет названо щеголеватым и напыщенным для русского уха словом «девелопмент». Эту стезю в их компании Олег Истоков застолбил прочно. А Игорь, напротив, быстро срыл с этих галер – характер не тот, не упертый и жалостливый. И даже… верующий, вот что. Он однажды пришел ночью – Фидель тогда вместе с женой обретался в хате одной мажорки, она свалила за бугор и оставила их сторожить дом и обхаживать собаку. Игорек был пьяным, мокрым от дождя и покаянным. Волосешки кудрявые тонкие, из-за которых его наградили прозвищем Гарфункель, словно липкий опавший нимб, запомнились Вавилову странным символом того вечера. Все, что нес тогда Игорек, показалось Феде сильно помноженным на алкоголь. Какие-то несчастные, вышвырнутые Олегом на улицу старики… и все ради наживы. Не могло быть все так гнусно. Во всяком случае, тогда мысль о подобных деяниях в их дружеском кругу Фидель не допускал. А Игорек срывался на патетику о грехе… И хотя ему не верили, зерно сомнения он заронил.

Кем был сам Вавилов тогда? Хамоватым непризнанным хлыщом-графоманом. Психогеография в нем только лишь прорастала, не умела взлететь, как недоклеенный воздушный змей. Его неловкие идеи воспринял только Арчик. Но, впрочем, он, широкая душа, всем любил угодить.

Теперь Игорь спился, Макс все тот же пофигист на велике, с губной гармошкой, а Олег занимается продажей офисной недвижимости. Человек при деле. Но разве был в нем размах… Хотя деньги его любили. Однако подобные материально удачливые, но мелкокалиберные персонажи вызывали у Вавилова острую досаду. Ведь сколько пользы мог бы принести человек, у которого в руках – мощный материальный рычаг, и при этом он чувствует тонкие энергии, умен, изобретателен и имеет чутье. Но таких экземпляров единицы – тех, под чьим крылом дружат талант и деньги. А Олег был обыкновенным хватким кротом и вдобавок балагуром без искры божьей. И лицо у него краснело, когда он выпивал. Кому могла понадобиться смерть такого человека? Если у него жизнь средней паршивости, то и смерть без фейерверка…

Вавилов очнулся от крамольных мыслей. Не прав он в корне, дураку понятно! Дураку… все же почему это слово упорно приходило в голову. Олег был далеко не глуп, конечно, просто так выглядел. Но какая-то в его облике была ложь. Словно кабан напялил на Новый год костюм зайчика, который трещал по швам…