Допущение

В свое время планета Юнг входила в содружество Внешнего Кольца. На всех Советах их премьер клялся в вечной дружбе, благодарил за "великую помощь" и каждый раз просил оказать "маленькую помощь". На вооружении у премьера была широкая братская улыбка, отказать ему было невозможно. После неофициальной части премьер братался с "Великими братьями" - обнимался, лез целоваться и, как на ринге, поднимал своей рукой руку очередного брата вверх, демонстрируя его безоговорочное превосходство. И что же? Однажды, пользуясь ночным временем, космофлот младших братьев обстрелял города "Великих" вредными для здоровья химическими ракетами... Подобных извращений Кольцо не прощало, планета Юнг прекратила свое порочное существование.

Как же, "Ваня" помнил этих фокусников.

- Я думаю, вам... нам, то есть... беспокоиться не о чем. Технология у землян пока далека от совершенства.

- Сравни свой первый и этот последний отчет. Сразу поймешь - стоит ли беспокоиться, - назидательно сказал Эрэф и добавил гораздо тише, нагнувшись к "Ване": - Они обживают космос - раз, подбираются к принципиально новым материалам - два, к новой энергии - три, в вычислительной технике у них революция за революцией - четыре, и это далеко не все! Ладно, ладно, дружочек, - Эрэф откинулся в кресле, отчего его изображение в кадре срезалось почти до подбородка. - Я понимаю: ты им, конечно, подкинул пару-тройку идеек, ишь зарделся. С этим не шути. Помни юнгузов. До встречи.

И Эрэф отключился.

--------------------------------------------------------------------------

----

Нарядным субботним утром "Ваня" приготовил на завтрак яичницу с колбасой, подлил в тарелку кетчуп и принялся за еду, макая кусочки Яичницы в острый соус. Он стал находить удовольствие в размеренном праздном отдыхе. Что греха таить, его уже не так привлекал процесс беспрерывного накопления информации. В конце концов, с этим прекрасно справлялись роботы-передатчики, вмонтированные в окружающие предметы. Они могли изучать книги через плечо читающего, запоминать речь землян и даже оценивать их поступки с точки зрения "хорошо" или "плохо".

Поев и вымыв посуду, "Ваня" включил телевизор, лег на диван. В глаза бил яркий солнечный луч. Он закрыл лицо газетой и... проснулся от оглушительного звонка в дверь.

На пороге стоял взъерошенный Булкин, выросший к этому времени до мастера участка в экспериментальном цехе и как бы приблизившийся тем самым к начальству. Стоял - с капроновой сеткой в руках, раздутой изнутри удлиненными предметами цилиндрической формы.

- Дай-ка, думаю, загляну к нашему раку-отшельнику, - пробубнил Витька...

Ближе к обеду у них шел крайне оживленный разговор.

- Ты, Иваныч, свой в доску. Держи краба, - "Ваня" пожал протянутого "краба". - Я ведь чего к тебе? Я не говорил?

- Нет.

- Свой ты мужик, Иваныч! Вот. Давай пять. А Верка-то моя, жена-баба... Все уши, говорит, прожужжал своим Ивановым. А? Каково? Хто, говорю ей, меня на мастера натаскал? Хто со мной, оглоедом, цацкался-мацкался? Ты, что ли? Ну и живи, говорит, со своим Ивановым, а я не буду. Понял?

- Понял. То есть как... живи?

- Да ты не расстраивайся, Иваныч! Я вот здесь, в уголочке. Потихонечку, на газетке...

- Э-э, - сказал "Ваня"...

Вечером они в обнимку вышли из продымленного галдящего "Якоря", в котором официантки уже начали то и дело гасить свет, и, грянув "Варяга", двинули домой.

По дороге Витька вдруг остановился, хитровато сощурился и, тыча пальцем в одно из сверкающих окон, промычал:

- Здесь она, Верка эта, живет. А мы не бу-ем.

Он еще что-то рассуждал, как вдруг из подъезда вымелькнула темная фигурка и ринулась на них с яростью потревоженной наседки.

"Ваня" с удивлением наблюдал, как от могучих Витькиных плеч резво, точно резиновая, отскакивает деревянная скалка, а сам Витька, прикрывая голову руками, пришептывает, будто вершит заклинание, все мягче, мягче: "Ну, Верунчик, ну не надо... Ой, прямо по хребтинке заехала... Что же ты своего ишачка-то так..." В ответ: "Не ишачка, а осла вонючего!"

Болезненно ощущая свою беспомощность здесь, "Ваня" повернулся и ушел на цыпочках в тихую ночь.

С этих пор кончилась его безмятежная жизнь.

--------------------------------------------------------------------------

----

Эрэф смотрел пристально, не мигая, как мог глядеть только он, и "Ване" почему-то очень хотелось, чтобы он побыстрее исчез.

- Не вижу рвения, агент, - сухо сказал Эрэф. - Кроме того, не замечаю патриотизма. - Помолчав, вкрадчиво продолжил: - Мне доложили, что ты начал работу с гравиполями. Ты забыл, сынок, в какой эпохе находишься? Земля еще не доросла до таких идей. Понимаю, это такое оружие, с помощью которого можно подчинить всех и вся. Старая история, сынок! Старющая... Ну-ка, вспомни историю с Шестипалым!