Допущение

Следствие выявило истину и одновременно пришло к тревожному выводу: природные условия и разум неизученных планет при определенных обстоятельствах способны внести необратимые изменения в личность агента, что и произошло в случае с М. Эндрюсом-05. Впоследствии это подтвердилось на опытах с контрольными обезьянами: самые смирные из них в результате зверели до такой степени, что нападали на мирно идущую колонну атомных танков… Ныне Шестипалый трудился во славу родины на урановых рудниках.

— Вижу — вспомнил, — Эрэф усмехнулся. — Так что лучше брось эту глупую затею, пока не заварилась каша.

— Это чисто моя идея, — возразил «Ваня». — Она вытекает из трудов земных ученых…

— Ты послан сюда, чтобы защищать неприкосновенность Кольца! — загремел Эрэф.

— Ценой чужого будущего?

— Любой ценой! Мы должны нейтрализовать все, что может помешать нашему процветанию, а ты, видно, забыл эту прописную истину. Смотри, агент! Так не шутят.

"Ваня" вспомнил бесконечную муштру, зубрежку Устава, жестокие наказания за неподчинение идиотским приказам. Когда-то, начав с защиты мирных интересов, Кольцо незаметно дало крен в сторону военизации. Как это, все же, было нечистоплотно: под знаменем высоких принципов подминать под себя развивающиеся цивилизации… На лекциях Эрэф с пафосом говорил о патриотизме, моральной устойчивости, честности, великодушии и прочее, и прочее. А что на деле?.. Но тогда, слушая Эрэфа, курсант Д. Банг-17 тоже так думал, да что там — думал, это было его кожей, его дыханием, это был он сам — принципиальный демагог! Что же случилось? Началось его перевоплощение, или он просто растет? Кончились болезни роста, и настало пробуждение? Что?

— Молчишь, агент? — неприятно проскрипел Эрэф. — Корни, так сказать, пускаешь?

"Смотри-ка ты, Догадался…"

"Ваня" поймал его взгляд. Они долго смотрели друг другу в глаза, пока, наконец, Эрэф не мигнул.

— Ладно. Сам был когда-то такой же ершистый… Замнем для ясности, но ты подумай, Ваня, как это страшно — остаться без родины. Какой бы она ни была… Информацию мы от тебя ждем по-прежнему. До встречи.

"Он это так не оставит", — холодея, подумал «Ваня», представив неумолимую силу, которая стояла за спиной Эрэфа.

Он долго сидел так, пока до него не дошло, что Эрэф назвал его земным именем.

* * * *

— Такие вот сигналы, — Панацеев брезгливо отодвинул густо исписанную бумагу. — Обязаны отреагировать.

У Ивана рдели уши. Бумажка была безличная и очень неприятная. Начальнику отдела т. Иванову И.И. вменялось в вину подпаивание трудящихся с целью завоевания дешевого авторитета среди масс (посещение "Якоря"). Автор прохаживался по поводу однокомнатной квартиры т. Иванова И.И. - гражданина холостого, пьющего, делающего карьеру всеми правдами и неправдами. Т.Иванов, гласила бумага, работает на заводе без году неделя, к тому же беспартийный, а уже начальник отдела, тогда как работники службы с огромным беспрерывным стажем до сих пор прозябают на унизительных инженерских должностях. Самое страшное в этой истории то, что т. Иванова всячески поддерживает главный технолог т. Панацеев Б.П. Позор гражданину Иванову.

На бумаге стояла резолюция секретаря парткома:

"Тов. Панацееву Б.П. Прошу разобраться".

— Вот ведь как повернули, — Панацеев шлепнул по столу крепкой ладонью. — А что, Иван Иваныч, в «Якоре» был какой-то, э-э, дебош?

— Нет, — сказал красный, как рак, Иван. — Никакого дебоша не было. Мы там поели.

— С кем?

— С Булкиным.

— С Виктором… э-э-э?

— Николаевичем, — Иван вздохнул. — Он в тот день поругался с женой и был сам не свой. Не мог же я его оставить в таком состоянии.

— М-да. Вот теперь поди докажи, что не ты шапку украл, а у тебя украли… Это серьезная промашка Иван Иваныч. А компанию надо бы поменять. Не к лицу.

— Я не любитель компаний, Борис Петрович. Вы же знаете.

Панацеев развел руками — что ты, мол, меня агитируешь, я-то знаю, но «телега» — вот она, да еще с визой секретаря парткома.

— Ладно, — решительно сказал Панацеев. — За свои кадры будем драться, А этих бездельников с беспрерывным стажем, — он поднял бумажку за уголок двумя пальцами и тут же отпустил, будто обжегся, — гнал бы в три шеи, ей-богу, чтобы не разлагали коллектив… Да нельзя. Эти лоботрясы сразу побегут в местком, откопают характеристики, благодарности, потом тебе же поставят на вид. Кляузное это дело — увольнение… Значит так, — продолжал он твердо. — Вы, Иван Иваныч, руководитель. В быту держите себя строго. Это раз. Продолжайте работать, как ни в чем не бывало. Тем более, что ваша НИР может оказаться гвоздем сезона. Это два. Ну и насчет… э-э. У вас есть девушка?

Иван снова принялся интенсивно краснеть. Он уже два раза ходил с Наташей в кино, и еще один раз они у него дома пили индийский чай. Но об этом правдострадальцы, очевидно, не знали, иначе бы непременно упомянули в своей анонимной ноте протеста…

* * * *