Дополненная реальность. Сетевая игра

— Это навряд ли, — пообещал Пашка. И осторожно сказал: — Я вот сам задания странные выполняю. И мне совет ваш нужен. Так что это скорее вы меня психом посчитаете в итоге. Давайте вы мне расскажете, а потом — я вам?

Лосев проглотил креветку и улыбнулся.

— Ну давайте попробуем, Павел, коли уж вам так угодно. — Пожилой бомж вытер жирные губы салфеткой, хлебнул колы и сказал: — Надобно мне, Павел, грешить и против заповедей библейских идти, чтобы помочь одной почтенной даме. Делаю что могу. Вот богохульствовать стараюсь, прости господи. Съесть поболе чем следует, когда выпадает возможность. Можно бы украсть что, но, как подумаю, что оттого кому-то будет беда, а ведь будет обязательно, рука не поднимается. Решил зависть освоить, как чувство для окружающих безвредное. Но не получается что-то никак.

— А чем… это может кому-то помочь? — моргнул Пашка.

— Вот тут-то самое и оно. Хотите верьте, Павел, хотите нет, но стала мне сниться одна дама.

В это Пашка поверил с лёту. Агния! Старуха Агния взялась донимать Лосева так же, как Лавриков — его и Зинку. И, наверное, паучьей Женьке снится купец-долгожитель. Но чего они все хотят? Лавриков, к примеру, склонял к радостям жизни. И что, Лосев наслушался бабки Агнии и решил много есть? А зависть тут при чём? Очень далёкое от радости, вообще-то, чувство…

— Регулярно так сниться, что ни ночь, — продолжал Лосев, — словно бы на работу ко мне ходит. И говорила первое время всё глупости разные и в целом неправду. И потому я особо её, признаться, не слушал. Точнее, слушать-то слушал, но убедить она меня ни в чём не могла. А дама эта, Павел, — женщина глубоко несчастная, хотя и пыталась попервости хорохориться. Истина же в том, что у бедняжки в тридцать восьмом году сына арестовали за измену Родине. Расстрелять должны были. Тогда-то она и пожертвовала собой, чтобы его спасти едино. И сын у ней выжил, оправдали, и всё потом складывалось в точности, как она хотела.

Первое время, Павел, дама та радовалась безмерно. А потом сомневаться начала, бояться. Чуяла близость неизбежного. Окромя того ещё и пришло ей на ум, что не приносят добра еёные благодеяния. И что от счастия её прочим приходит лихо. Забоялась из-за родных и очень захотела, чтобы те ни с какой чертовщиной более не сталкивались.

Видно, через то её желание и вышло, что в итоге уехала она от них далеко, и всяческие контакты прервала. Уберечь так надеялась. На старости вот тут у нас, в Пензе, поселилась, даже замуж вышла.

И снова кругом неё что бы ни хотела, то и выполнялось. А она боялась, что ни день больше.

Под конец жизни вовсе богомолкой стала, по святым местам чаще ездила, нежели дома бывала. Всё старалась отмолить содеянное.

Только в том-то и соль сделки, что никакое раскаяние уже не спасёт. Вот и мается, бедная, с шестьдесят пятого года. И тут ей, представьте себе, дали на спасение шанс. Я, Павел, представьте себе, оказался очень чистым душой. Мне бы возгордиться хотя бы тем, да не выходит.

Она, дама эта, Агния Ауэзовна, всяко пыталась меня искусить во снах, чего только не выдумывала. А потом отчаялась и правду мне рассказала. Надо было сразу ей так и поступить. С тех пор вот стараюсь всяко выполнить поставленные ей условия, чтобы освободилась.

— Какие условия-то? — совершенно запутался Пашка.

— Грешить, знамо, и всячески идти против заповедей Господних, — напомнил Лосев.

— Грешить — это плохие поступки делать, что ли?

— Грехов смертных, Павел, их семь. Хотя некоторые богословы считают, что восемь, и леность с унынием разделяют. Но по-Агниеному семь всё-таки. Ну и заповеди.

— Вроде не воруй и не убивай?

— Да-да, те самые. Заповеди Моисеевы. Всё, что по-церковному плохо. Да оно и в самом деле всё плохо, потому очень уж с большим трудом у меня получается.

— А вы… а вам… не сказали… не просили вас приложение установить? Типа игры, на телефон? — напрягся Пашка.

— Так ведь нет у меня телефона, Павел, — улыбнулся Лосев и героически взялся за последнюю в коробочке креветку. — Да и к чему он мне? Не в телефоне ведь дело. То, что совершать надобно, оно задолго до всяких там телефонов придумано.

Пашка моргнул несколько раз подряд и перевёл взгляд в стол.

Значит… покойники, которые начинают сниться из-за могильной земли, подталкивают чистых душой людей грешить? А вовсе не приносят удачу или там долголетие? Надо подушку у Зинки и мишку у Женьки забрать перед амнезией этой… Ещё доведут хороших людей…

— А если она наврала? — спросил Пашка. — Ну про то, что это поможет ей. Что, если она — злая?

Лосев покачал головой.

— Покуда она врала, Павел, я совсем не обращал внимания на те сны, так, любопытствовал просто. Телевизора-то нет у меня. А правду и искренность я чую. И почтенной Агнии Ауэзовне я обязательно должен помочь. Даже если сниться она мне по причине какой перестанет. Судьба у ней больно тяжёлая, в особенности для дамского полу…