Доплыть до грота

Мне ужасно повезло. Я нашла маленький хорошенький домик, голубого цвета, с двумя окошками. На участке росло много деревьев, а дверь в домик закрывалась просто на крючок. Я зашла. Там было чисто и даже уютно. Только пахло мышами. Я смогла развести маленький костер в их мангале, согрела воду и заварила себе лапшу растворимую. Воду я в ручье набрала, еще на входе в поселок. В общем, устроилась с шиком. И всю ночь не спала. Просто не могла уснуть. Страшно и тоскливо как-то. Думала о своих. Мне казалось, что я очень толковое письмо написала, так, чтобы они не переживали. Но Гришка, наверное, все равно будет. Да и мама с папой тоже. Я это понимаю. Но телефон так и не включила. Просто я бы не выдержала, если бы со мной кто-то стал разговаривать сейчас. Я обняла свою лошадь Марусю. Выстиранная, она пахла уже не пылью, а нашим, домашним, мылом. И так мне стало плохо в этот момент, что я заплакала опять. Не то чтобы разревелась в голос, а тихонько поплакала да и все. Может, вообще от усталости. Короче, я только к утру уснула и проспала до обеда. Хорошо, что май и будний день, на дачах этих я так никого и не встретила. Я убрала за собой, но уходила все равно, как воришка, оглядываясь и вздрагивая от каждого шороха.

А вторую ночь пришлось провести в лесу. И это было в сто раз страшнее. Тут я правда чуть не позвонила домой. Прямо вот усилием воли запихнула телефон поглубже в рюкзак. Всю ночь опять не спала. Мне мерещилось, что кто-то стоит возле меня, и я не сразу понимала, что это деревья, а не люди. Тогда я мысленно построила вокруг себя тот голубенький домик с двумя окошками, где ночевала накануне. Вспомнила его изнутри вплоть до мышиного запаха и рисунка обоев. И смогла уснуть. Я потом часто так делала.

Ну а дальше уже легче было. Входишь в ритм, с обеда начинаешь приглядывать место для ночевки. Иногда даже останавливаешься еще днем, потому что хорошее место, а что впереди – непонятно.

Людей я встречала очень редко. Особенно в начале. Летом-то, конечно, в лесу и рыбаки, и туристы, и просто так… кто за грибами, кто за ягодами. А в мае особо никого. Один раз я ночевала со спасателями. Они искали пропавшего ребенка. Несколько групп прочесывали лес, а эти – отдыхали. Ну, по крайней мере я так поняла. Я, знаете, устала на их вопросы отвечать, сама уже особо не спрашивала. Они меня долго пытали, кто я да что я, почему в лесу одна и что тут делаю, и в курсе ли родители… Пришлось врать. Что живу недалеко, в деревне Потанино (проходила утром мимо, угу), что дедушка у меня лесник, иду к нему на заимку, да вы не переживайте, я привычная, мне нравится одной ходить, а мама, конечно, в курсе, а как же, сама меня к нему отправила.

– Что-то не помню тут никаких заимок… Можешь на карте показать? – спросил один, Лёша, самый умный, похоже. Ну, самый красивый-то точно.

– Неа, я вообще в картах не разбираюсь, я только ногами могу.

– Ну, проводи ногами. Вдруг наш парень там.

Это они так пропавшего мальчика называли «наш парень», хотя было парню всего восемь лет. Я поежилась. Какая-то дурацкая история. И с заимкой, и вообще. Я смотрела в жаркий костер, гладила припекшиеся коленки и думала… Наверное, меня тоже сейчас ищет какой-нибудь отряд. Не спит ночами, без устали прочесывает лес. У каждого – мое фото и описание одежды, в которой я ушла из дома. И мама не выпускает телефон из рук, ждет и боится звонка. Как я поняла из разговоров у этого костра, находят детей часто, только не всегда живыми.

Но я ведь не ребенок! И я не пропала! Не потерялась! Я сама так решила, потому что… Не знаю почему.

Когда все спасатели уснули, завернувшись в спальники у костра, я потихоньку ушла из их лагеря.

Что было самое плохое… Вот, кстати, я больше всего боялась этого, ну плохого, плохих людей, что меня ограбят или еще что похуже, ну вы понимаете. Я еще и поэтому старалась больше по лесным дорогам идти, там меньше вероятность встретить разных придурков. В общем, пронесло, жива и здорова. А самое плохое… это, наверное, щенки.

У вас была собака? У меня была. Мне ее на день рождения подарили, бабушка Марина, когда мне восемь лет исполнилось. Помесь пуделя со спаниелем. Смешная, кудрявая, и все время от меня убегала. Она меня любила, спала в ногах, ела с рук, но просто она такая оказалась… свободолюбивая. Ненавидела поводок, ошейник научилась сдергивать с шеи передними лапами. Не успеешь надеть, она уже сняла. Звали ее Герда. (Да, «Снежная королева» – моя любимая сказка.) И каждые полгода она рожала щенков. Невозможно было за ней уследить! Я несколько раз у нее роды принимала, когда она сама не могла справиться. Иногда по шесть щенков рождалось. Герда очень умная была и красивая, мы ее щенков всегда, в общем, пристраивали. То знакомым, то через объявление в инете, а два раза тупо ходили с Гришкой по улицам и всем прохожим предлагали. Бр-р-р! Никогда не забуду, как это… ну, унизительно, что ли… но что было делать?