Донор (сборник)

– Эка ты даешь, – наконец произнес он с изумлением. – Точно, шизанулась окончательно. Знаешь, детка, если там в баре у меня такие мысли и возникали, то сейчас я лучше поцелую сам себя в жопу.

– Ты не знаешь, как умеют целоваться цыганки, – едва слышно сказала она. Ее обескровленные губы вновь изогнулись в отталкивающей усмешке. – Целуй, пока я теплая.

Евгений упер кулаки в бока.

– Для меня и мертвую бабу трахнуть не вопрос, я это делал неоднократно. Но сейчас ты выглядишь хуже обоссанной бомжихи. Может, я тебя и отшпилю, когда ты окочуришься. А может, и нет.

От обильной кровопотери мутило, сильно кружилась голова, перед глазами все расплывалось, и Шанита, вздохнув, легла. Изуродованные руки безвольно лежали вдоль тела, словно освежеванные тушки зверьков, под ее телом медленно расползалась багряная лужа.

Золотарев быстро потерял интерес к ней. В очередной раз осмотрев разбитый мотоцикл, он плотно сжал губы.

– Один я его наверх не вытащу, – вслух рассуждал он. – Тут и втроем не управиться, значит, придется вызывать спецтехнику. Даже если я перетащу эту чокнутую в другое место, любому идиоту будет ясно, что тут была заварушка. Н-да…

«Можно добраться до Молчуна и вернуться сюда с подкреплением. С помощью троса поднять байк», – подумал он про себя. В задумчивости Евгений потер подбородок.

Молчун наверняка окажет помощь, пусть и не бесплатно, – все же их объединяла не дружба, а клуб по интересам. Довольно специфическим интересам, хе-хе.

Но, как бы то ни было, Евгению уж очень не хотелось впутывать в эту темную историю посторонних людей. Довольно с него этой поездочки…

– Да. Однако, прежде чем попасть к Молчуну, нужно выбраться из этого долбаного леса, – с досадой пробормотал Золотарев. Он остановился у тела Шаниты, с любопытством глядя на ее небольшие, но упругие груди, измазанные кровью. Осторожно наклонившись, он коснулся холодной кожи женщины. Затем раздвинул веки, хлопнул по щеке. Она не шевелилась.

– А говоришь – выносливая, – фыркнул Евгений. – Быстро ласты склеила.

Низ живота сладко заныл, и его вновь охватило неудержимое желание. Глубоко вздохнув, он снова расстегнул ширинку.

– Целовать я тебя не стану, детка, – с придыханием сказал он. Его ботинок наступил на залитую красным киселем фотографию, которую Шанита бережно собрала из клочьев. – А вот трахнуть – можно.

Из внутреннего кармана мужчина достал упаковку с презервативами. Дело даже не в том, что он опасался что-либо подцепить. Если эту прошмандовку будут вскрывать (а вероятность этого была очень высокой), Евгению очень бы не хотелось, чтобы в ее дырке нашли следы его выделений.

Он уже почти извлек наружу из глянцевого конвертика эластично-прозрачный кружок, пахнущий ванилью, как его слух уловил едва слышный шорох. Когда Золотарев поднял голову, Шанита была совсем рядом. Мучнисто-восковое лицо с черными дырами вместо глаз смахивало на леденящую маску смерти.

Он оторопел, внутри испуганно трепыхнулось:

«Как?! Она ведь сдохла!!!»

– Всего один поцелуй, Айболит, – прохрипела она, и, прежде чем Евгений успел что-то предпринять, Шанита вцепилась зубами в его нижнюю губу.

Евгений заорал, с силой ударив ее кулаком в висок. Вязко колыхнулись смоляные волосы, нехотя разжались челюсти, и он отпрянул с искаженным от страха и ярости лицом.

– Чертова сука! – брызгая слюной и кровью, завопил он. Вдобавок к свежему укусу содралась корочка с подсохшей ранки – результат умелого хука уже покойного толстяка.

Шанита засмеялась, обводя губы языком. Он был красным от крови, его крови, и это приводило его в неистовство.

– Ты… думал, что… я мертва?

Глаза садиста сверкали испепеляющим бешенством, ноздри по-звериному раздувались, пальцы сами собой скрючились, как если бы уже стискивали шею умирающей.

Эта селедка оказалась живучей. Но у него уже нет времени забавляться с ней, концерт пора сворачивать. Перерезать ей глотку? Или сунуть мордой в ручей и держать ее, пока не захлебнется?!

Внезапно его осенила догадка, и темно-синие глаза мужчины сверкнули:

– Говоришь, вспышку увидела? Я тебе устрою вспышку. Ты себе все правильно нагадала, сука.

Тяжело дыша, Евгений принялся искать пластиковую бутылку, которую он полчаса назад вытряхнул из рюкзака Шаниты и куда-то забросил. Обнаружив ее неподалеку от ручья, он вылил из нее воду, прикинув, что емкости тары будет вполне достаточно для его задумки.

Он направился к мотоциклу.

– У тебя будет самая яркая вспышка, – процедил он, отрывая топливный шланг. Золотарев определил, что, несмотря на пробоину в баке, внутри еще осталось некоторое количество бензина. Сунув шланг в горлышко бутылки, он стал терпеливо ждать, когда она заполнится.

Все это время Шанита продолжала тихо смеяться.

– Добрый доктор. Айболит… – монотонно напевала она. – Он под деревом. Сидит. Но ты не добрый. Кстати. Твоя кровь. Пахнет мертвечиной, – сообщила она, сплевывая розовый сгусток.

– Заткнись, шлюха, – не выдержал Евгений. Кровоточащая губа распухла и саднила.

– Иди ко мне, – прошелестела женщина. – Иди. И ложись рядом. Еще есть время.