Доннерджек

— Я не понимаю разговоров о том, что некоторые называют Вирту. Есть наш мир. А что может быть еще? Да, мы сражались за право контролировать свои владения после сотворения мира, когда территория еще не сформировалась окончательно. Тогда рождались союзы, расцветало предательство, одерживались славные победы, а кто-то терпел горькие поражения. Замечательное было время!.. Но я рад, что оно прошло. От бесконечных подвигов устаешь. Да, личная вражда, кровная месть еще встречаются, однако их и сравнить нельзя с тем, что бывало в старину. Я уже довольно давно не нарушал мира — и хорошо.

— Любопытно. Слушай, а представители властей — такие, как я — никогда не записывали ваши истории о прошлом?

— Я могу говорить только за себя — мне ни с кем не приходилось делиться этой информацией. Другие Хранители тоже не слишком общительны при встречах с мобильными разумными существами.

— Тогда почему же ты сделал для меня исключение?

— Я уже некоторое время знаком с тобой, Вирджиния, ты рассказала мне о своей слепоте и параличе — следствиях неизлечимых неврологических осложнений. Не Думаю, что ты часто обсуждаешь свои недуги. Хорошо, что У тебя есть два тела.

— Ну, я бы все равно предпочла находиться здесь, а не там. Однако было бы неплохо сохранить воспоминания о прежних временах.

— Ничто не потеряно, если жива память.

— Быть может, следует поделиться с другими? Конструкторы-теоретики могли бы извлечь из твоих историй много полезного.

— Я здесь не для того, чтобы кого-то учить. Я не дружу с конструкторами.

— Им было бы легче справляться со своими задачами в будущем.

— Я не хочу, чтобы они работали на моей территории. Или в каком-нибудь другом месте. У них имелся шанс. Они завершили свои работы. Сейчас их здесь никто не ждет.

— Я говорю лишь о развитии знания.

— Хватит! — Лицо исказила гримаса. — Я больше не хочу это обсуждать!

— Как пожелаешь, Маркой.

— Г-да, я так желаю. Давай, я призову своих слуг-элементалей, и ты посмотришь, как они танцуют для тебя.

— С удовольствием.

Тут же из-под камня забила струя воды, соединилась с потоком, льющимся с неба. Через мгновение перед Вирджинией возникли блестящие фигуры, лишенные лиц и признаков пола. Рядом появились более массивные, приземистые существа, слепленные из земли, которые быстро приобретали форму. Поднялся ветер, затрепетала листва. Из-под ног вырвались языки пламени, заплясали демоны пыли.

— Как необычно и замечательно, — заворожено проговорила Вирджиния, когда фигуры взмыли в воздух и закружились в танце.

— Лишь немногие твои соплеменники видели такое, — сказал Маркой. — Посиди рядом со мной и посмотри. Сейчас здесь будет сухо и тепло.

Она подошла к Маркону и уселась рядом. Фигуры закружились быстрее. Вместе с ними танцевали тени.

Артур Иден вернулся на Веритэ после длительного пребывания в Вирту. Покинув камеру перехода в церкви, он сел на городской транспорт и, сделав несколько пересадок, наконец оказался в одной из своих квартир. По дороге его живот недовольно заурчал — видимо, проснулся после продолжительного отдыха.

Дома Иден сразу же заказал омлет, бекон, тосты, фруктовый сок и кофе. Пока кухонный автомат выполнял его приказ, он быстро разделся и вошел в душ. Здесь, стоя под упругими струями, Артур оживил в памяти неделю своего ученичества — так называемое «притязание на программу»: умение выполнять простые упражнения по манипуляции окружающей реальностью, обязательное для всех посвященных первой ступени. Он вспомнил мысленное движение, овладение формой, принятие пространства… Ему нравилось участвовать в ритуальных, заранее запрограммированных состязаниях. Конечно, проигравших тут не было — к концу курса все становились адептами. Иден решил, что отведет целую главу рассуждениям на тему о том, как элишиты рекрутируют новых членов.

Очевидно, представители высших категорий служителей Церкви функционируют точно так же, как и все остальные. Однако переносы — пусть они случаются и нечасто — этим не объясняются. Впрочем, возможно, шумиха, которую они поднимают вокруг своей доктрины, стимулирует латентные парапсихологические силы. Прихожане под страхом исключения обязаны докладывать о проявлении подобных способностей.

Артур насухо вытерся и надел багровые пижамные штаны, пестрый зелено-синий халат и пару старых кожаных домашних туфель. Во время еды просмотрел почту и заголовки новостей. Он получил еще одно длинное письмо от доктора В. Дантона, откуда-то с пояса астероидов, в котором тот утверждал, будто элишизм не годится для экспорта — а следовательно, носит атавистический характер, поскольку неразрывно связан с Вирту, находящемся на Земле. Дантон считал, что существование Вирту не является обязательным в качестве символа истинной веры. Иден много размышлял о том, устоит ли данное учение без виртуальной поддержки, но был вынужден признать, что оно занимает достаточно прочное положение и такое испытание ему не страшно. Может быть, Дантон исповедует элишизм.