Дональд Трамп. Сражение за Белый Дом

Клинтона можно пожалеть, ему можно посочувствовать, над ним можно посмеяться – вот журналистка Кэрол Фелзентал и выпустила о нем книгу «Клинтон в изгнании», в которой всего понемногу: восторгов, насмешек, анекдотов, похожих на правду сплетен и схожей со сплетней правды. Не то чтобы распространенный в Америке (да и во всем мире) развлекательный, сенсационный и низкопробный жанр «gossip», который обычно опирается сугубо на анонимные источники. В этой книге рядом с безымянными репликами есть много именных и именитых, принадлежащих разговорчивым партнерам Клинтона по гольфу либо его прежним друзьям и субординатам, которые были им «кинуты», а по их словам – преданы. Так что на их объективность особо рассчитывать не приходится. «Кто такой Клинтон?» – восклицает один из них саркастически, полагая, что у бывшего президента все позади, включая дурную славу, и на нем можно ставить крест. Так ли это? Судя по активности Билла в кампании Хиллари, у него еще есть порох в пороховницах. Наоборот, его приходится все время удерживать, а так спасу от него не было бы. Положительный эффект от его участия в избирательной кампании стал одно время отрицательным, пока на него не набросили узду и стали выпускать на сцену в умеренных дозах.

С другой стороны, понять Билла можно. Восемь все-таки позитивных лет в Белом доме – с экономикой ОК, бензин чуть выше доллара за галлон, полутриллионный профицит, никаких исламских гипертерактов и войн в Афганистане и Ираке. Конечно, дело не в одном Клинтоне, но в общемировой ситуации. Однако не об этом речь. За восемь лет президентствования Клинтон привык к Белому дому как к своему родному, тем более он там мог себе позволить что угодно. Недаром одна из глав в книге Кэрол Фелзентал называется «Не узнаешь, болван, это же Моника звонит!», а другая – «Главнокомандующий кобель» («Philanderer in Chief»). По этой причине, возможно, Билл Клинтон сроднился с Белым домом больше, чем любой другой наш президент. Не отсюда ли его такое неуемное желание возвратиться туда, пусть и в качестве первой леди?

Или первого лорда?

Первого джентльмена?

Шутки шутками, но какое политическое и моральное наследие оставил после себя Билл Клинтон? Скандал с Моникой он объяснял заговором против него правофланговых, как будто это не он обрызгал спермой блузку сговорчивой и честолюбивой практикантки. А кто из ее ровесниц отказал бы похотливому президенту? Поди сыщи! Как говорит одна его сторонница: Клинтон, конечно, великий президент, но я бы не хотела, чтобы моя дочь осталась с ним наедине. Эта сторонница – кстати, суперделегат – пока не решила, на чью сторону стать. Дружба дружбой, а табачок – врозь.

С легкой руки историка Дугласа Бринкли буквой «I» здесь обозначают процесс импичмента, которому был подвергнут Билл Клинтон. (The great big scarlet letter for impeachment – по аналогии с алой буквой «А», которую нашивали на одежду обвиненной в адюльтере женщины как знак позора.) Само собой, этот “I” не только уронил честь и достоинство лично Клинтона, но и сам титул президента США был втоптан в грязь. От этого никуда не денешься.

Нельзя сказать, что сексуальные скандалы – такая уж редкость в белодомовской практике. Вспомним хотя бы известного юбочника Джона Кеннеди или Гровера Кливленда, Франклина Рузвельта, Дуайта Эйзенхауэра с их похождениями на стороне. Не перевешивают ли положительные президентские качества Билла Клинтона его сомнительные моральные? Понятно, в президенты избирают не святых, а наиболее достойных по деловым качествам. В конце концов, недаром идеалом для Билла всегда был Джон Кеннеди – может быть, не только в политическом отношении? Хотя, конечно, перещеголять Джона Кеннеди сексуально Биллу Клинтону слабо.

Однако именно благодаря Монике к Уильяму Джефферсону Клинтону такое повышенное, можно сказать, скрупулезное, микроскопическое внимание писателей, журналистов, историков, биографов, мемуаристов, апологетов и ниспровергателей – как ни к одному современному президенту. Миллионы исписанных о нем слов – от официального отчета комиссии прокурора Старра до оправдательного мемуара клинтоновского помощника Джорджа Стефанопулоса с характерным названием «Все мы человеки». Включая такие фундаментальные исследования, как «Повестка дня» Боба Вудворда и «За Овальным кабинетом» Дика Морриса. Шестьдесят пять книг плюс несметное количество журнальных и газетных статей! Нет клинтоновского белодомовца, за исключением разве что кота Сокса, который не написал бы о нем воспоминаний или хотя бы не дал интервью. Причем Клинтоны искусно маневрируют этим бесконечным словесным потоком вплоть до недавнего запрета нелестной статьи о президентской кампании Хиллари в популярном журнале.