Дон Алехандро и его башня

— Конечно. И Оливарес тоже будет. Он уже заканчивает. А вот по поводу твоей самки — не уверен. Она выглядит расстроенной. Есть наверняка не будет.

— Некоторые проблемы заедают. Так что на нее тоже сварим.

В ответах Шарика не было и следа паники, в которой он от меня убегал. Так что я тоже успокоился и занялся делом: установил плафоны на кухне в количестве четырех штук и подключил их к управляющему контру. Артефакт для включения разместил прямо у входа и показал Хосефе, как всем этим пользоваться.

— Всевышний с вами, дон Алехандро, — испуганно сказала она. — Разве нам эти чародейские штучки положены? Я уж лучше как-нибудь сама, по старинке, со свечкой или, вон, масляной лампой, если солнечного света не будет хватать. Так-то окна тут, конечно, узкие, очень света мало дают.

— Я и в твоей комнате сделаю, — сообщил я ей, — потому что не дело жить без света, при свечах, как в Средневековье.

— Как где? — удивилась она.

— Как в отсталых обществах, — выкрутился я, потому что понятия не имел, существовало ли тут что-то, называвшееся Средневековьем, а вот для меня Средневековьем как раз было то, что меня окружало.

— Но ведь то, что работает на чародейской энергии, должно подзаряжаться, — проявила осведомленность Хосефа.

— Я за этим прослежу.

— Тогда спасибо вам, дон Алехандро. А что это вы опять полезли за своими богомерзкими клубнями? Уже и дня без них потерпеть не можете?

— Тьфу ты, Хосефа, угомонись. Серхио напомнил, что мелкие быстро высыхают, а значит, их нужно пустить в дело.

— Опять жарить будете? — обреченно спросила она.

— В этот раз — варить.

— То есть вы еще и кастрюлю испортите? Сковородки одной уже лишили… — запричитала она.

Пришлось ее успокоить срочным поручением: пожарить отбивных, благо мясо Серхио как раз утром привез, и настругать простенького салатика. Это нехитрое занятие отвлекло служанку, поэтому ее переживания не мешали мне чистить мелкую картошку. Впрочем, что ее там чистить было — кожура слетала сама, стоило по ней провести ножом. И вскоре картошка уже задорно булькала в самой ненужной кастрюльке, которую только нашла Хосефа, твердо решившая не использовать ничего из посуды, которой коснулся овощ, противный Всевышнему. И откуда она взяла, что с Сангрелара не могло прийти что-то угодное местному божеству? Я бы поспорил и даже привел доказательства обратного, но боюсь, что тогда стану в глазах служанки неугодным и сам.

Вошел мрачный Оливарес и устало плюхнулся на табуретку.

— Что вы вечно торчите на кухне? — буркнул он. — Это вотчина прислуги, донам тут не место. Поели, раз Алехандро не озаботился столовой до сих пор, — и покинули помещение.

— Мы как раз собираемся.

— Что собираетесь? Уйти?

— Есть.

— Алехандро, ты слишком много ешь, — желчно бросил он.

— Не переживайте, дон Уго, с вами я тоже поделюсь. — Я потыкал в картофелинку, убедился, что она сварилась, и снял кастрюлю с плиты. — Хосефа, мне нужен кусочек масла.

— Зачем?

Ей бы в Сыскном отделении работать — ко всему относится с подозрением, ничего не принимает без объяснений.

— В картошку добавить.

— Только продукты портите, — проворчала она, но вытащила горшочек с соленой водой, в которой хранилось масло.

Все-таки чародеи занимаются чем угодно, но только не улучшением собственного быта. Один маленький артефактный холодильник — и не надо переживать о свежести ни масла, ни молока, ни сметаны. И таскаться за ними в город ежедневно тоже не надо.

— Картошку малом не испортишь — ответил я. — Ее вообще очень сложно испортить.

Воду я слил, добавил масла и побултыхал кастрюлей, чтобы все там правильно распределились. Укропчика бы сюда для полного счастья, но чего нет, того нет.

Физиономия Оливареса ничуть не подобрела, он с такой же неприязнью смотрел на кастрюлю, как чуть раньше на меня.

— Дон Уго, что-то случилось? — осторожно спросил я.

— С тобой постоянно что-то случается. Причем постоянно нехорошее, — буркнул он. — Что вы с Болуарте не поделили?

— В смысле? Я ей даже комнату свою отдал. Чем я еще поделиться должен?

— Донна в ультимативной форме заявила, что согласна на предложение Карраскильи поехать в Стросу. Так что вы точно с ней поругались.

Теперь на меня с неодобрением смотрела еще и Хосефа. Но кто-то нашел и повод порадоваться.

— На нее не делим, — решил Шарик. — Она, кстати, в спальню ушла после разговора с Оливаресом.

Но я отложил и картошки, и одну из отбивных, поджаренных Хосефой, и попросил последнюю отнести гостье, раз уж служанка не претендует на свою часть.

Дегустация прошла успешно. Оливарес сказал, что такой вариант ему нравится больше — и мягче, и языку приятнее. Странно, зубы у него вроде все на месте, так чего ему переживать о мягкости пищи?