Дон Алехандро, человек и чародей

Король посмотрел на графа, посмотрел не возмущенно, а вопросительно. Мол, смогут ли твои люди провернуть нужную операцию безукоризненно? Если смогут, то почему бы и не пойти навстречу наследнику в его блажи. Его Величеству Фернандо Пятому и самому казалось, что мастер фехтования, занимающий одну из позиций, предназначенных для передачи знаний, — не самый хороший выбор. Но традиции, традиции…

— Если все сделать, как надо, никто не узнает, Ваше Высочество, — согласился граф. — Но решение за Его Величеством.

— Могут заметить наших агентов в Мибии и связать с исчезновением проклятийника.

— Уверен, граф Лара знает, как можно сделать так, что будущая жертва сама приедет к границе. А там мало ли что может случиться. Все-таки место отдаленное. Можно сказать, почти дикое.

Король и граф переглянулись. Граф еле заметно кивнул, подтверждая как то, что авантюра, предложенная принцем, вполне осуществима, так и то, что он ее поддерживает.

— И все же почему именно проклятийник? — повернулся к сыну Фернандо Пятый. — Не хочешь фехтование — можно найти другую интересную особенность. Проклятия имеют слишком узкую направленность.

— Мне кажется, проклятийников сильно недооценивают, — ответил Альфонсо. — Да, слабые, но направление Дара дает очень интересные возможности. Что касается Оливареса, то у старика нет ни родных, ни учеников, поэтому все, что он знает, уйдет с ним, так что передача его особенности в конечном итоге будет делом благим — не позволит пропасть столь ценным знаниям.

Глава 26

Как донна Сильвия и обещала, коляску за мной прислала, причем важно восседающий на ней возница казался куда большим дворянином, чем я в своем старом камзоле. Хотя, конечно, я его сменил на мантию, которая тоже уже стала для меня своей. Взял я тогда самую приличную, поэтому выглядела она достаточно дорого для того, чтобы совершать в ней визиты. А уж висящий на плече Шарик вообще придавал бездну элегантности в глазах любого представителя чародейского племени. Я даже башмаки новые надел, которые достались при случае и оказались почти моего размера. Чуть великоваты, но с ноги не сваливались. В носки я набил бумагу, после чего они стали совсем впору. А Серхио их начистил так, что башмаки стали выглядеть ново и дорого.

— Красавец, как есть красавец, — одобрила Хосефа меня перед выходом. — Но только, дон Алехандро, не расслабляйтесь там. И не пейте. И еду проверяйте перед тем, как в рот положить.

— А что там может найтись? — заинтересовался я.

— Что бы ни нашлось, вам все лишнее, — мрачно сказала Хосефа. — Ешьте то, что хозяева едят, да только сами берите, а не из чужих рук. Все начинять даже Сильвия не будет.

От ее недомолвок веяло непонятной опасностью, что почувствовал и Шарик, решивший меня подбодрить:

— Не боись, Хандро, просто не тяни в рот то, что я не проверил. И на всякий случай дай мне разрешение брать энергию, если что пойдет не так этим вечером.

— Я даю тебе разрешение брать энергию не только этим вечером, но и в любое другое время, если я окажусь не в состоянии это разрешение дать, — ответил я. — Так правильно?

— Правильно.

Сидел я уже в присланной коляске, и, надо признать, она тряслась ничуть не меньше, чем наш фургон. Даже больше, потому что сидел я от полотна дороги дальше. Что бы Шарик ни говорил, мир, в котором даже рессор нет, — отсталый мир. Отсталый и неудобный для нормальной жизни. И пока я его для даже для себя не успел сделать покомфортабельней. МИ все из-за этой прилипчивой донны с непонятными на меня планами. Только трубы привезли — а мне их приходится бросать и ехать налаживать отношения с местной знатью.

Я с удовольствием пропустил бы прием у алькальда, если бы это не грозило неприятностями, как нехотя признала даже Хосефа. Оставалось надеяться, что окажусь настолько скучным, что меня больше не пригласят. И настолько незаметным, что во мне никто не признает Алехандро Торрегросу. Плохо быть известным поэтом, если ты не он и скрываешься от властей.

Капюшон я на всякий случай накинул так, чтобы лицо по максимуму оказалось в тени. Еще один знаток Алехандро Торрегросы, возможно, и не переживет этого вечера, но мне придется опять драпать, чего не хотелось бы.

На очередной кочке меня тряхануло так, что я порадовался, что держал рот закрытым, иначе остался бы без языка, откусил бы его напрочь. Шарик подпрыгивал на моем плече и ругался, говоря, что нормальные чародеи ходят порталами, а не превращают себя и своего спутника в мешанину внутренностей.